Множит досаду забота:
В списках Клио, в негодующем гуле,
Смыть анекдот Геродота.
А по прибрежью предметного мира
Без маяты и укора
Бродит сырая душа Велимира
С братской душой Пифагора.
Радуясь, переливаясь друг в друга,
Знания перемежая
О квадратуре небесного круга,
Звезд и планет урожае,
Метрах и струнах. Богов чудотворней
Чистых законов опека.
Чисел и слов сопрягаются корни,
Строя число человека.
Смерти поветрие истина лечит,
В мысленном плавит горниле.
Степени зла и добра – чёт и нечет —
Времени меру раскрыли.
В пепел растратили ксерксовы сроки
Доски судьбы, догорая;
Вновь поплывут в голубой поволоке
Сны киммерийского рая.
«Притча учила: в землю зарой талант…»
Притча учила: в землю зарой талант,
Медом залей, семикратной маржой взрасти.
Густо сластит пахлавой похвальбы Левант,
Жирно смакуя баранину на кости.
Потчует сочных гостей ресторан-сарай,
Гурий пригонит; кротко уйдут чуть свет.
Красной строкою в счете искусный рай;
Кофе дымок – отлетающей жизни след.
Сказано, кончено, плачено; час пробил.
Снайпера рыщет острый зрачок-прицел.
Джип заревет парой сотен верблюжьих сил,
С места рванет в проулок, покуда цел.
Помни Алеппо, в сердце его возьми
(Что пощадил Александр, – «искандер» добьет).
Может, нелепо, но после земной возни
Восстанови в незримом его полет.
«Хлопнула, заметалась…»
Хлопнула, заметалась
Дверь, отлетая с криком;
Сдвинул засовы Янус —
Яростным страшен ликом.
Темен в проеме абрис:
В свете незримы боги.
Словно секира – лабрис —
Выросла на пороге.
Не приподнимет полог
Плоских наук мякина.
Вызовет антрополог
Оторопь андрогина:
– Это не здесь, а прежде,
И не теперь, – в грядущем.
Вежды спалит невежде
Дух, говоря о сущем.
«Глянь поновленным оком…»
Глянь поновленным оком:
Радугу дождь пролил,
Словно цирюльник Оккам
Лишнее удалил
Или Буонаротти
Мрамор раздел резцом.
(Здесь при любой погоде
Воздух залит свинцом.)
Осень – хвала Юноне —
Сдержанна и легка.
Мне бы гулять в Кротоне
Около маяка.
Там ветерок фартовый
Приворожит легко
Гам, говорок портовый —
Торжище языков.
Будь же полна поныне
Чистых даров, рука.
Я уделю богине
Меда и молока.
В плошке щербатой глиной
Сохнет веков волна;
Жертве