«Но ничего, – подумал он, – я с вами еще поквитаюсь…»
Следующие два часа Максим пытался привести себя в порядок. Все болело и ныло, но без мышц в тонусе он вообще ничего не мог. Очень аккуратная разминка, разогревающая связки и мышечные ткани. Заодно и в голове немного просветлело, так как подобное дело потребовало серьезной концентрации… чтобы банально не заорать от боли. И это помогло. Утомление такого рода очень благотворно повлияло на его сознание – паника отступила. А заодно ему неумолимо захотелось спать. Сон всегда приходил к нему вместе с чувством полного внутреннего опустошения…
Разбудил его звук шагов, который эхом разносился по коридору.
Паника, как оказалось, никуда не отступала… она просто притихла, ожидая удобного случая. И вот теперь пошла в наступление в виде волны эмоций, состоящей из насыщенного, концентрированного ужаса. Но то был не тихий, вызывающий оцепенение страх, а напротив – настоящий ужас, пробуждающий неконтролируемую ярость.
«Побили. Выкрали. Ограбили. Держат в заточении черт знает где и черт знает зачем. И все из-за чего? Из-за того, что за девушку решил вступиться. Аргх!»
Гигантская волна эмоций продолжалась расти и нависать над ним. Никогда прежде он не испытывал таких ощущений. Черная глухая утробная ненависть вдруг вынырнула из каких-то самых немыслимых закоулков создания, на ходу превращаясь в ревущее пламя ярости. Пока вдруг что-то не прищелкнуло у него в мозгах и не наступила тишина в обнимку с умиротворением. Отступили страх, боль, сомнения. Оставляя после себя только тихую и твердую уверенность в том, что если и умирать, то не скуля как побитая собака, а сражаясь за свою жизнь до конца. Впрочем, никаких иллюзий у него в этом плане не имелось – Максим понимал, что это конец.
Кто-то остановился возле двери и начал возиться с замком, гремя связкой довольно крупных, если судить по звуку, ключей.
Тело двигалось на удивление легко – плавным движением уходя в сторону и становясь вполоборота у стены.
Со скрипом открылась дверь.
Тюремщик ахнул и на пару секунд повис в ступоре. Ведь перед ним не было узника, которого совсем недавно избивали. А он должен быть. Валяться. Или в беспамятстве, или ползать со стонами. А его нет…
Он бросается вперед, что становится отмашкой для Максима. Шаг вперед. Удар под коленку левой ноги и удушающий захват шеи. Спустя минуту борьбы тюремщик обвисает, теряя сознание. Впрочем, Климова захлестывает такая ярость, что он еще сильнее сжимает шею.
Но вот наконец тело противника пробивают судороги. Парень отпускает захват, и тюремщик, словно мешок с картошкой, опадает на пол.
Максим покачнулся и сел на пол рядом с телом незнакомца.
«Что же я творю?!» –