Пешие прогулки сделали своё дело. Лёсик окреп, у него появились любимые маршруты. Выходя из дома, он шёл по первой линии Васильевского, потом по набережной, мимо здания Двенадцати коллегий, с Дворцового моста поворачивал налево, проходил вдоль Эрмитажа и, огибая Летний сад, направлялся через Марсово поле в обратный путь. Но в Летний сад почему-то никогда не заходил. Смотрел сквозь прутья ограды на белеющие скульптуры, и этого было достаточно, чтобы представлять гуляющих дам в кринолинах с кавалерами в завитых париках…
История с падающими людьми теперь вспоминалась, как кошмарный сон. Проходя мимо станции метро, Лёсик с боязливым любопытством поглядывал на продавщицу семечек, будто она каким-то образом могла пострадать от игры его воображения. Но каждый раз, услышав шутливое: «Пощёлкай, пощёлкай, соловушка!», – успокаивался и на время забывал про падение в люк. И двором тем частенько проходил, щели в стенах уже были заделаны, из чего Лёсик заключил, что рабочие ему не пригрезились.
Как ни странно, советы Лины помогли. В событиях и временах он почти не путался. Только чаще задумывался, прежде чем что-то сказать, «тормозил». А потому предпочитал одиночество. Общение ограничил до минимума: раз в неделю навещал отца в его мастерской, где иногда встречал сводного брата Гриню, с которым обычно проводил лето на даче в Борках. Но после серьёзной размолвки стал его избегать, так что этот еженедельный родственный визит сошёл на нет. Была, правда, ещё двоюродная сестра Ленка, с которой они в детстве носились с общими тайнами, вымышленными странами, где Ленка превратилась в Ленон и на своё настоящее имя отзываться не хотела. Но детство прошло, и теперь они встречались очень редко.
Самым близким человеком оставался школьный друг Ванич. Вдвоём они наматывали километры, обходя питерские дворы-колодцы. Вели «дворовый реестр», который насчитывал более шестидесяти единиц и содержал описания, обмеры и фотографии. Но проходные дворы один за другим закрылись, и «научные изыскания» пришлось оставить.
Однако собранного материала вполне хватало на издание книги, и Дарина уже придумала ей название: «Дворы Петербурга. Запретная зона», в которой фразы типа «Чтобы навестить Родиона Раскольникова, надо зайти во двор Столярного переулка, подняться на четвёртый этаж…», – были оставлены намеренно, ради исторического духа. И только сам Лёсик отлично помнил, как несколько дней подряд пытался застать Родю, и лишь один раз ему это почти удалось: он успел разглядеть худого и мрачного студента, на миг приоткрывшего засаленную дверь своей каморки.
Из дневника Лёсика
24.09.199… г.
Вот что мне сегодня приснилось. Помню так ясно, что решил записать: