– От долгов в таком бегать, – пробормотал я, вдруг вспомнив материнскую присказку. Взял со стола фотографию, родители снялись на какой-то вечеринке. За год до аварии. Отец чуть улыбался и внимательно смотрел куда-то в сторону, словно там происходило нечто важное, мать смеялась и глядела прямо в камеру. Это звучит банально, но она действительно была красивой.
Я приблизился к зеркалу, потрогал морщины на лбу, у губ. Посмотрел в глаза. Люди на фото выглядели моложе меня. Они выглядели гораздо счастливей.
– Спасибо, – прошептала Джил, когда я выражал соболезнования и клевал её в щёку. – Ты скажешь что-нибудь?
– Нет, пожалуйста, нет. Я не умею, пожалуйста, – пробормотал я.
На Джил была чёрная шляпа с вуалью, я чуть не ляпнул, что ей очень идёт. Наверное, нужно было принести цветы, с досадой подумал я, разглядывая зал. Вдали стоял гроб, сбоку, на деревянной треноге, чёрно-белое фото. Рядом ваза с цветами. Лилии, догадался я, удушливый запах дополз до дверей. Я протиснулся в угол, сел. Разглядывая незнакомых людей, я почувствовал, что промочил ноги. Тоскливая музыка – орган со скрипками – вдруг оборвалась, сразу стало слышно шарканье и шёпоты, кто-то натужно закашлялся. Тут же мелкое покашливание рассыпалось по залу. Чёртов ноябрь, подумал я и тоже прокашлялся. На кафедре, за гробом появился некто в белой манишке и с бледной лысиной. Он заговорил в микрофон протяжно и благостно. Какие-то церковные тексты, их смысл ускользал от меня. А может, его там и не было. Среди затылков и дамских шляп я пытался отыскать Мэгги. Неожиданно запел хор, детские чистые голоса. Дети стояли в нише у кафедры, я их даже не заметил.
Я старался не смотреть на фото, ретушёр перестарался и здорово польстил Алексу. Там он выглядел именно так, как ему всегда хотелось: прищур, зачёс, улыбка. Кларк Гейбл и Кэрри Грант. Я вспомнил прыщ и пену на губе.
Говорил кто-то из банка. Он перечислял титулы и заслуги, словно это имело значение для того, кто лежал в красивом, полированном ящике с медными ручками. Я с удивлением узнал, что Алекс дослужился до вице-президента и возглавлял департамент по связям с клиентами.
Потом произошла какая-то заминка, Джил вывела на кафедру плотного старика с моржовыми усами. У меня вспотели ладони, я догадался, что это отец Алекса. Он говорил по-русски, Джил переводила. У него был южный, почти украинский выговор. Я вдруг вспомнил, что у Алекса был похожий, когда мы разговаривали на русском. Я всегда думал, он так дурачится.
Неожиданно я услышал своё имя. Его произнесла Джил. Она кивнула мне и, придерживая старика за локоть, уже спускалась в зал. Выбираясь, я зацепился и чуть не упал. Ноги ступали как-то не так, от цветочной вони мне казалось, что меня сейчас вырвет, хоть я ничего не ел с утра. Я обошёл гроб, стараясь не подходить близко, я задержал дыхание, а когда вынужден был вдохнуть, явно уловил