Виктор не знал, что сказать. Сглотнул. Он ждал, чтобы она заговорила первой, но потом понял, что она не узнает его.
– Я Виктор, – сказал он.
Мюриель отступила назад и вскинула руку ко рту. Он вошел и закрыл за собой дверь. Она спросила хриплым шепотом:
– Ты в бегах?
У него возникло желание убить ее; он представил себе, как это делает. А потом понял, что она боится.
– С чего ты взяла? – грубо спросил он.
– Тебе еще четыре года сидеть.
– Не слышала о сокращении срока за хорошее поведение?
Старуха испуганно уставилась на него. Смерила взглядом, держась за лицо похожими на птичьи когти пальцами. Издала тонкий, нервозный смешок.
– Хорошее поведение! – сказала она. – Надо же – хорошее поведение.
Виктор помнил с давних времен, где находится гостиная. Распахнул дверь и вошел. Тетя, шаркая, последовала за ним.
– Я уж подумала, ты сбежал.
Он пропустил эти слова мимо ушей. Гостиная была полна газет и журналов. У стены напротив камина высились от пола до потолка четыре журнальные стопки. Казалось, Мюриель перестала их складывать только потому, что они достигли потолка. В проеме эркера были аккуратно сложены газеты – широкоформатные слева, малоформатные справа, на высоту около четырех футов. Еще журналы занимали место между обеденным столом и полом, три книжных шкафа, ниши по обе стороны камина, даже диван и одно из кресел. От журналов было свободно только небольшое пространство посреди ковра да еще кресло с наброшенным на него одеялом, в котором его тетя, очевидно, сидела перед телевизором.
И она никогда не бывала на улице! Как никогда не выходившая старуха собрала такое множество бумаги? Если ничего не выбрасывать, подумал Виктор, если получать, к примеру, одну ежедневную газету, два еженедельника, два или три ежемесячника и ничего не выбрасывать… Всегда ли она была такой? Виктор не мог вспомнить. Он повернулся к ней:
– У тебя моя мебель.
Ему пришло в голову, что, возможно, она сейчас заговорит о том, какой была щедрой, во что обошлось бы ему хранение мебели, и все такое. Но Мюриель только бросила:
– Она в гараже.
– Будь добра, проводи меня туда.
Мюриель покачала головой.
– Он снаружи, – проговорила она, словно у кого-то гаражи находились посреди дома. – Можешь пройти через кухню и черный ход. Я дам тебе ключи.
Она зашаркала по дому, Виктор последовал за ней. Муж ее был богатым, и дом был большим, с дорогой зачехленной мебелью тридцатых годов. В столовой тоже было много журналов, сложенных такими же похожими на колонны стопками. В доме никто не убирался несколько лет, но там неоткуда было взяться и грязи. Повсюду лежала мягкая, светлая пыль, она была даже в застоявшемся сером воздухе.