В женской гримерке застали интересную картину. Актриса лет пятидесяти с хвостиком, ее Степа тоже запомнил, уже переоделась и, стоя у окна, пила из горлышка бутылки. Заметив вошедших трех человек, она поспешно спрятала бутылку за спину и тоном извинения оправдалась:
– Я тут… э… попить решила…
Гримерку постепенно наполнял запах сивухи.
– Без закуски? – фыркнула кудряшка.
– Ой, не надо подначивать, – огрызнулась очень «культурно» актриса и плюхнулась на стул. – Тоже мне, трезвенница!
– Оставьте нас наедине, – попросил Микулин кудряшку. – Постойте. Принесите список всех, кто был занят в спектакле и кто обслуживал его. Я буду вызывать по списку, а вы обеспечьте изоляцию допрошенных свидетелей. – Видя, что кудряшка про изоляцию ничего не поняла, добавил: – Те, кого допрошу, не должны встречаться с теми, кто еще не допрошен.
Когда она вышла, актриса заткнула горлышко пробкой из плотно свернутой газеты, поставила бутылку водки на пол рядом с собой и уставилась на ментов с самым подобострастным выражением.
– Где место Ушаковой? – спросил Микулин.
Актриса молча указала подбородком на стол в углу. Он исследовал столик, где в беспорядке валялись гримировальные принадлежности, да и одежда была брошена на стуле кое-как, затем достал папку, авторучку. Положив лист чистой бумаги на папку, обратился к актрисе:
– Ваши имя и фамилия.
– Овчаренко Клавдия Анатольевна, – ответила она.
В это время кудряшка принесла программку спектакля:
– Я отметила галочками фамилии тех, кто был сегодня занят.
– Отметила! – хмыкнула Клавдия Анатольевна. – Она всех отметит, и подметит, и заметит, и заложит.
– Клава, прекрати! Людей постесняйся, – строго сказала кудряшка, затем вышла, неодобрительно качая головой.
Степа проверил, хорошо ли она закрыла за собой дверь, оседлал стул. Присмотревшись к Овчаренко, болтавшей ножкой, закинутой на колено, сделал вывод, что ей много меньше лет, чем ему показалось на первый взгляд. Явное пристрастие к алкоголю – отечность, мешки под глазами, да и повадки выдавали человека пьющего, причем сильно пьющего. Тем временем Микулин почесал затылок, не представляя, о чем спрашивать эту раскрашенную (она не успела снять грим) и пьяную куклу. Степа пришел на помощь:
– Не возражаешь, если я допрошу? Я все же смотрел спектакль…
– Валяй, – согласился Микулин, приготовившись писать.
– Клавдия Анатольевна, – начал Степа, – Ушаковы были муж и жена?
– Почти в разводе, – ответила Овчаренко.
– Как это – почти? Можно состоять в разводе или в браке, но «почти» странно звучит, не находите?
– Ой, я уже ничего не нахожу, – отмахнулась Овчаренко и наклонилась за бутылкой. – У меня от всего этого один кошмар в душе. Хотите? – предложила