Но Дуня заплакала:
– Смилуйтесь трошки.
Не режьте жеребчика,
Ради Ермошки!
Знахарка развеет
большую кручину,
к ноге поломатой
привяжет лучину.
И, встав на колени,
пропела девчонка:
– Авось и срастётся
нога жеребёнка.
Шинкарь суетился:
– У девочки хворь…
Шипел атаман:
– Ты меня не позорь!
Но все согласились,
бубня свысока:
– Подарим Ермошке
урода-конька!
Цветь четвертая
Не ведал и тот,
кто с прозреньем знаком,
что был жеребёнок
волшебным коньком.
У Каменной Бабы —
полынь и увал…
Ермошка, горюя,
судьбу проклинал.
Но бурка упала
испуганно с плеч,
услышал Ермошка
предивную речь.
Сказал жеребёнок:
– Ты зря возроптал,
я трудным уроком
тебя испытал.
Я знаю, где клад,
где живая вода…
Тебя я не брошу,
мой друг, никогда.
Могу раздобыть
и смолу-мумиё,
исполню любое
желанье твоё!
За это останусь
навечно хромым,
но будет счастливым
и хлеб твой, и дым.
И радостно было,
и страшно немножко,
не очень-то в чудо
поверил Ермошка.
Ответил Ермошка:
– Подай мне парчу,
и к Дуне поскачем,
жениться хочу!
Заржал жеребёнок:
– Садись на меня!
И вмиг превратился
в большого коня.
Помчался Ермошка,
как через конвой…
Станица смеялась:
ведь конь-то хромой!
Принёс атаману
Ермошка парчу:
мол, сватаю Дуню,
мне всё по плечу.
Скрутил атаман
свой воинственный ус:
– Ты, вижу,
казак настоящий, не трус!
Но знай, Ермолай,
что мешает загвоздка:
ползёт к нам с востока
ордынское войско.
Найди, друг, ватагу,
врагов уничтожь.
За это я дам тебе,
что токмо хошь!
Ермошка коню
рассказал про беду.
Мол, как одолею я
злую орду?
А конь отвечал:
– Не горюй, не горюй…
При западном ветре
на палец поплюй.
У Каменной Бабы
зажги сухотрав,
и сгинет орда,
в том пожаре упав.
И юность на подвиг
Ермошку бросала,
И сыпало искры
казачье кресало.
И долго в станице
дивились тогда:
сгорела в степи
при походе орда.
Цветь пятая
Ермошка спешил
к атаману не зря,
посватался к Дуне
сынок шинкаря.
И, хитрый и наглый,
он, ластясь, не вдруг
поднес