До этого Пряжкин не получал столь решительного отпора. Отбить охоту, конечно, не удалось, однако теперь ближе чем на метр – ну, или хотя бы на расстояние вытянутой руки точно – Пряжкин к Вере не приближался. Любовался издалека. Но при этом восхищенно смотрел на Верины круглые щечки с ямочками и восклицал (то есть дразнился): «У-у, толстая! Колобок! Пончик!» У Коли Пряжкина и у самого мордень была размером с хорошее блюдо. Так что ему, наверное, казалось, что подобное притягивает подобное.
Но это его «У-у, толстая!» и «пончик» с «колобком» охотно подхватили сначала мальчишки, которым всегда главное – зацепиться за какую-нибудь обидную тему, на которую можно дразниться. Наиболее болезненную для объекта насмешек. Иначе неинтересно.
А за ними и девчонки. Которые по первости лишь хихикали, слыша, как мальчишки поддразнивают Веру, и затем присоединились тоже. Особенно получившие отставку и потому расстроенные Прожумайло с Марысаевой.
Вера в пятом классе обижалась на это, бесилась, мальчишкам от нее здорово доставалось – била она их безжалостно. Особенно плохо приходилось гнусному Пряжкину, который, кстати, был очень рад, что ему хоть в такой форме, но оказывают внимание. Однако его дело принесло свои плоды – девочка окончательно поверила в то, что она толстая. Занятия на родительском велотренажере, плавание и другие ухищрения результатов не давали – тростинкой она не становилась. А потому жизнь Веры постепенно переместилась в жизнь мечтаний и вымышленных приключений, книг, компьютерных игр, фильмов. Там Вере было хорошо, ведь она видела себя другой: взрослой, высокой, стройной, очень красивой, сильной душой и телом, благородной и доброй. А уж была ли она благородной и доброй на самом деле – Вера и сама не знала. Не предоставлялось возможности это как-нибудь проверить и продемонстрировать.
Но в реальном мире нужно было как-то защищаться. Образ! Нужен был образ! Имидж, в который бы все поверили. И не смели бы обижать ее…
Жизнь сама помогла Вере его создать.
Это было уже в шестом классе. У Пряжкина бегал в подпевалах некто Игорек Денисов. Что-то вроде шакала возле наглого тигра. Прыгал-прыгал как-то Денисов вокруг Веры, обзывал ее, обзывал, всякий раз со смехом отскакивая в сторону и уворачиваясь от оплеухи, которую Вера уже готова была ему отвесить. Пряжкин, которому всегда доставляло удовольствие видеть, как Вера отбивается от припечатанного к ней прозвища, наблюдал все это издалека. И Денисов, чувствуя поддержку покровителя, был задорен и активен.
И так он, ничтожный, надоел Вере, настолько показался противен, что даже руки об него пачкать ей не хотелось. И поэтому, когда Денисов в очередной раз проблеял: «По-о-ончик!» – она решила просто пинком отшвырнуть его от себя подальше. Размахнулась кроссовком,