Дззззынь!
Не обращая внимания, Тесс поддела ногтем целлофановую обертку.
Дззззынь!
Палец Тесс вдавился в картон пачки, однако целлофан не пропорол.
Дззззынь!
Наконец надорвав целлофан, Тесс содрала обертку и скомкала в ладони. Если сейчас не взять трубку, включится автоответчик.
Дзззз…
– Алло.
Слишком поздно.
– Штучка включилась, – пробормотала Тесс.
В аппарате, висевшем на стене около кухонного стола, что-то щелкнуло, и она услышала свой голос:
– «Здравствуйте, меня зовут Тесс. Оставьте ваше имя и номер телефона. Я перезвоню вам, как только освобожусь. Спасибо».
Аппарат пискнул. В динамике трубки послышалось обычное потрескивание. И…
– Это мама… Мне нужно кое-что тебе сказать…
У Тесс перехватило дыхание. Трубка выпала из ослабевших пальцев.
Ее мать умерла четыре года назад.
Дззззынь!
Второй звонок почти потонул в гуле голосов, заполнивших помещение полицейского участка. Один из сотрудников выиграл в лотерею двадцать восемь тысяч долларов и теперь обсуждал в компании троих коллег, на что потратить деньги.
– Заплати по всем своим счетам.
– И не вздумай!
– Купи катер.
– Говорю тебе, заплати по счетам.
– Не глупи!
– Катер покупай!
Дззззынь!
Джек Селлерс, начальник местной полиции, услышал звонок и направился в свой тесный кабинет, бросив на ходу:
– Оплатишь счета – мигом появятся новые.
Все согласно закивали.
– Полиция Колдуотера. Инспектор Селлерс, – привычно сказал Джек, сняв трубку.
Шум в динамике трубки сменился юношеским голосом:
– Папа, ты? Это Робби.
Джек уже не слышал голосов спорщиков.
– Что это за шутки, черт побери?
– Пап, я счастлив. Не печалься обо мне. Договорились?
У Джека свело живот. Последний раз он видел своего сына-солдата, когда тот проходил через проверочный пункт аэропорта, отправляясь к своему третьему месту службы.
Как оказалось, и последнему.
– Нет, это не ты, – прошептал Джек.
Трррррын!
Пастор Уоррен вытер слюну с подбородка. Он сладко дремал на диванчике в баптистской церкви «Жатва надежды», и звонок его разбудил.
Трррррын!
– Иду…
Кряхтя, он поднялся на ноги. Звонили у его кабинета. Раньше никакого звонка здесь не было, но в свои восемьдесят два пастор Уоррен слышал все хуже, и стук в дверь вряд ли достиг бы его ушей.
– Пастор, это я, Кэтрин Йеллин. Откройте скорее!
– Здравствуйте, Кэт… – Пастор Уоррен доковылял до двери и открыл.
Женщина влетела в кабинет – пальто полурасстегнуто, рыжеватые волосы торчат во все стороны. Казалось, неведомая сила вынесла Кэтрин из дома и погнала сюда. Но и в кабинете пастора она никак не могла успокоиться: присела на диванчик, нервозно вскочила, затем снова села.
– Пастор, мне надо с вами поговорить. Пожалуйста, имейте в виду, что я не сошла с ума.
– Ни в коем случае, дорогая. А что произошло?
– Мне позвонила Дайана.
– Кто вам позвонил?
– Дайана.
– Вы хотите сказать, вам позвонила ваша умершая сестра? – У пастора вдруг заболела голова.
– Да. Утром. По мобильному телефону…
И Кэтрин заплакала, сжав в руках сумочку. В мозгу пастора всплыл вопрос: не стоит ли позвать кого-нибудь на подмогу?
– Она сказала, чтобы я не грустила, – всхлипывая, продолжала Кэтрин. – И еще она сказала, что ей… хорошо.
– Может, этот утренний звонок вам просто приснился?
– Нет, пастор! Нет. Это был не сон! Я говорила со своей сестрой.
Кэтрин не успевала вытирать слезы, струящиеся по щекам.
– Дорогая, мы с вами уже обсуждали это.
– Знаю, но…
– Вы по ней скучаете.
– Да.
– И вы до сих пор подавлены ее смертью.
– Нет, пастор. Здесь другое. Она сказала, что находится… на небесах… Неужели вы не понимаете?
Кэтрин улыбнулась. Никогда раньше пастор не видел на ее лице такой замечательной, прекрасной улыбки.
– Я больше ничего не боюсь, – прошептала она.
Трррррррррынннн!
Под сигнал сторожевого поста тяжелые створки тюремных ворот вздрогнули и поползли по рельсам, открыв проход. Наружу вышел рослый широкоплечий мужчина по имени