Феномен зависти. Homo invidens?. Александр Донцов. Читать онлайн. Newlib. NEWLIB.NET

Автор: Александр Донцов
Издательство:
Серия:
Жанр произведения: Культурология
Год издания: 2014
isbn: 978-5-699-74716-0
Скачать книгу
что поначалу даже слегка возмутился, узнав, что в античные времена «чужие» римляне не чурались того же самого. Латинское invidia – «зависть, ненависть» – произошло от латинского же invidere, означающего фиксировать взгляд на чем-либо, страстно желать чего-то, точнее – зариться на что-либо, смотреть дурным глазом, сглазить. Немного подумав о причинах своего возмущения, вспомнил одну из любимых фраз знакомой старушки: «У каждого свои трудности: у кого-то – жемчуг мелкий, у кого-то – щи пустые». После очередного выслушивания сентенции обычно утешал собеседницу: при всех различиях тех и других объединяет искреннее чувство горя. Впрочем, эта дама не нуждалась в моем утешении, ей было абсолютно безразлично, что я думаю и думаю ли вообще. Возможно, была права: что нового она могла услышать о людях в свои без малого сто лет? Как вы полагаете, читатель, отличается ли зависть древнеримского патриция от зависти современного «рублевского» олигарха? Не знаете? Вот и я не знаю, но подозреваю, разглядеть эти различия удастся лишь в мощный «психоаналитический микроскоп», если они существуют.

      Поскольку латинский – да простят меня знатоки и ценители мертвой словесности – достояние лингвоархеологии, предлагаю «зафиксировать взгляд» на французской envie – ныне здравствующей прямой наследнице латинской invidia. Зачем? Сравнив судьбу envie во французском и «зависти» в русском языках, мы сможем хотя бы отчасти удостовериться в напрашивающемся предположении об исключительной устойчивости и универсальности семантики этого слова в различных культурно-языковых пространствах. Начну с того, что в этимологических словарях рождение envie датируется началом XI в., тогда же, напомню, письменно зафиксирована и древнерусская «зависть». Не думаю, что существуют какие-либо содержательные причины подобного совпадения. Во всяком случае мне они не известны. Однако невольно возникает искушение поискать те конкретные исторические события, которые могли стимулировать распространение слова «зависть» в средневековых письменных памятниках каждого из языков. Маловероятно, что бытовая зависть, несомненно, известная писцам, удостаивалась чести быть упомянутой в рукописях, написанных за четыре столетия до изобретения Иоганна Гутенберга.

      На Руси к такого рода событиям с достаточной уверенностью можно отнести два. Первое – крещение (988 г.) и последовавшие за ним создание первых монастырей и распространение старославянских переводов Евангелий, клеймивших зависть как дьявольский грех. Второе – отраженная в летописях братоубийственная междоусобица в роду киевских князей. В 977 г. борьба сыновей Святослава, Ярополка и Олега, закончилась смертью последнего, третий брат, будущий Владимир I Святославич, бежит к варягам, но через два года возвращается и, убив брата Ярополка, в 980 г. начинает княжить в Киеве. Родившийся в том же году сын Ярополка Святослав I Окаянный, усыновленный князем Владимиром Красное Солнышко, в 1015 г. организует убийство своих братьев: Бориса Ростовского, Глеба Муромского и Святослава Древлянского – и становится великим князем Киевским (до 1019 г.). Интерпретация этих событий в русских былинах и летописях, естественно,