Таким образом, раскоп на Подоле дал возможность глубже понять контекст московской жизни эпохи возвышения Москвы, становления Московского государства и культуры XIII–XV вв. – полнокровной, жизнеспособной, многогранной. К сожалению, и эти столь яркие и фундаментальные научные работы до сих пор не получили продолжения и не повели к развитию археологической службы в Кремле. Из других археологических проектов там крайне интересны результаты обработки ранее собранных коллекций и неопубликованных материалов, а также упорный труд по изучению саркофагов и остатков погребений XV–XVII вв. из собора Вознесенского монастыря, где хоронили женщин из великокняжеских и царских семей[23].
Сады, поля и огороды, сохраняющиеся в черте Садового кольца в XVII веке.
Реконструкция ландшафта по данным археологии Н.А. Кренке
Уйдем теперь из Кремля, чтобы бросить взгляд на город в целом. Перерыв в активной полевой деятельности тянулся вплоть до конца 1970-х гг., когда число «археологических эпизодов» пополнили сначала реставрационные исследования и разведки, а затем, с 1980-х, огромные охранные вскрытия, охватившие большую часть старой Москвы и новые районы. С конца 1970-х гг. в Москве, параллельно группе МИиРМ, начали работать молодые тогда специалисты по археологии Древней Руси: Т.Д. Панова, Л.А. Беляев, чуть позже Н.А. Кренке и С.З. Чернов. В это время город начал готовиться к Олимпиаде (1980), а затем и к 1000– летию крещения Руси. Требовалось привести в порядок многие районы, среди которых оказалась важная в археологическом отношении юго-восточная зона Москвы с давно известными памятниками: Дьяковым городищем, Даниловым монастырем, селом Коломенское.
Один раз начатые, эти исследования продолжились и, хотя с перерывами, идут до сих пор. Параллельно анализируются их материалы, что само по себе занимает десятилетия. Например, фундаментальная монография Н.А. Кренке «Дьяково городище. Культура населения бассейна Москвы-реки в I тыс. до н. э. – I тыс. н. э.» (М., 2011) потребовала тончайшей разборки многометровой толщи прослоек с их содержимым, причем речь не только о вещах: нужны экспертизы биологических (пепел и зола истлевших или сгоревших растений, кости животных, остатки древних насекомых) и минеральных включений, состава почвы, изотопный и много других анализов. Впрочем, и вещеведение требует сопоставления многих тысяч предметов на пространстве как минимум Восточно-Европейской равнины, рассеянных в сотнях публикаций. Зато в результате оказалось возможным впервые выстроить