Надо понимать, что эти дома строились с расчетом на определенный срок эксплуатации, а ведь дальше-то все равно коммунизм, там все будет по-другому. Идея Хрущева – коммунизм через 20 лет. Но потом наступает разочарование в коммунизме. И уже пятиэтажки в массовом сознании начинают рассматриваться как тюрьма, место, где невозможно жить.
– Получается, наука тоже потерпела фиаско?
– Научно-технологический подход, о котором мы говорили, уступает свое место новым ценностным представлениям. Отчасти это также соответствует некому разочарованию в естественной науке, которое связано с кризисом веры в прогресс. Это чистая аксиология, ситуация, когда это было ценностью, и поэтому эти районы были ценностью, и этот образ жизни казался очень ценным. Потом это перестало быть ценностью, а вместо этого стало ценным то, что не про прогресс, а про случайность, про жизнь, про то, что смысл жизни в самой жизни, а не в том, что мы куда-то идем. И здесь возникают попытки другого градостроительства, которое бы учитывало главное, что интересно в городе, что делает среду средой – это сложность, то, что называется complexity, в самых разных проявлениях. Есть проекты типа нашего НЭРа – самое интересное, что у нас происходило в градостроительстве. Можно сказать, что это мечты о будущем после пятиэтажек: это такая текучая среда-плазма, в ней соты. Скорее всего это связано с органикой и мыслями о том, что не электроника, а биология, биоформы правильно создают нам среду.
Кто-то говорит о наложении, полимсесте разных слоев, и исторический город, где накладывается один слой, второй слой, третий – вот это самое ценное. И это прямо начинает работать в экономике, потому что центр города уже никто не меняет на новые районы. Сегодня цена квадратного метра на Остоженке и востоке Москвы отличается в двадцать раз. Вот она ценность.
Это уже совершенно не научная, а скорее спонтанная логика. Вы можете построить любой объект, любой формы, не выше стольких-то этажей, не увеличивая плотность, не загораживая вот это, но мы дальше вам ничего не говорим. То есть дальше – это случайность, это зависит от того, как архитектор это решил. Как сказать об этой парадигме целиком? Я бы назвал ее гуманитарной наукой. Потому что это представление о сложности социума и сложности человеческого организма, цивилизации, которая будет свойственна именно гуманитарным дисциплинам.
Если вы помните, главная идея Лотмана – это наличие как минимум двух языков: он исследовал двуязычее русского общества – владение русским и французским языками, и дальше двуязычее у него получилось универсальным принципом культуры. Таким образом, обязательно должно быть как минимум два типа кодирования. Если прямо переносить это в градостроительство, то в пятиэтажках есть только один. Если у нас есть