Так оно и вышло. Я едва успела выйти в коридор, как отец взорвался ором. О небо, как же он негодовал, как брызгал слюной и заходился в крике! Уж насколько я была привычна к подобным сценам, но все равно опешила и замерла, слушая все новые и новые обвинения, выливаемые на несчастную голову моей матери. Отец припомнил ей все на свете. И ссору с его матерью, и неспособность родить сына, и отсутствие приданого в незапамятные времена. И даже мое рождение он поставил ей в вину. Мол, дочь получилась настолько уродливой, что никакое замужество ей не светит. А между тем выгодный союз смог бы поправить дела нашего семейства и вытащить нас из долговой ямы. А теперь корми это великовозрастное чадо до самой смерти. И вообще, вокруг одни нахлебники. Где, ну где он возьмет столько денег на наш прокорм?
Удивительное дело, но именно сегодня его извечные стенания на неудавшуюся судьбу особенно остро и больно резанули меня по сердцу. Еще никогда до нынешнего момента отец не отзывался обо мне настолько оскорбительно. В его словах чувствовалась не просто злость, но настоящая ненависть. И я словно приклеилась к полу, не способная убежать к себе в комнату, где смогла бы накрыть голову подушкой, лишь бы не слышать столь чудовищных обвинений.
Отец кричал и кричал. Казалось, что это никогда не закончится. Но затем… О, в самом конце своего гневного и яростного монолога он вдруг запнулся, прокашлялся и совершенно равнодушным тоном, звучащим особенно дико по сравнению с предыдущими воплями, обронил, что уходит от нас. Нет, разводиться не будет, но и жить здесь более не собирается. Пару недель назад у него родился сын. И теперь он намерен все свое внимание сосредоточить на той, которая сумела сделать ему самый главный подарок в жизни. А мы… Нам самая пора учиться выживать без него. Совсем без содержания он нас не оставит, конечно, но наши аппетиты придется сильно умерить.
Наверное, если бы в меня ударила молния – то это было бы не так больно и неожиданно. Показалось, будто у меня разорвалось сердце. Колени ослабли, и я сползла по стене на пол. Нет, это неправда! Это не может быть правдой!
А в следующее мгновение дверь, ведущая в обеденный зал, распахнулась, и на пороге предстал мой отец. Он мазнул по мне удивленным взглядом, словно не ожидал увидеть здесь, затем пожал плечами и хотел было что-то сказать, но в последний момент передумал. Его губы дрогнули, исказились в непонятной усмешке, и он почти бегом кинулся в сторону своей спальни.
Через открытую дверь я видела матушку. Она по-прежнему сидела на своем месте, закрыв лицо ладонями. А ее