Даже на полслова не сбился отец Кирик в молитве. А закончив ее, он вновь громоподобно потребовал:
«Имя!»
Тело бесноватого вновь мелко-мелко затрепетало, выгнулось «мостиком», вывернулось невозможным левосторонним «винтом». Из его распухшего, почерневшего от притока крови фаллоса вновь забил фонтан семени. Несколько капель попали Григорию на лицо. Он задрожал, брызги причинного сока обожгли его кожу, будто раскаленные адские искры.
Вместилище беса ощерилось на Сковороду. Он услышал (или так ему показалось) нечеловеческий голос, исходящий от бесноватого тела: «Идешь в Рим, так иди, иди! Пошел, пошел отсюда!»
Новая внутренняя молния выпрыгнула из чресел Григория, из восставшего грешного царства праматери Евы. Семя его тоже излилось. Благо, что его приняли в себя заплатанные школярские барваки.
Батыевою ордою молния прошла по хребту, обожгла сердце, сдавила стальным обручем шею и победно ворвалась в голову. От адамового яблока рванулась к горлу и носовым пазухам, ударила в переносицу и там взорвалась нежданно острой, разрывающей мозг болью. В глазах сына Сковороды вспыхнуло пурпурное сияние.
«Демон!» – запищало что-то в затылке. Боль словно вывернула ему глаза. А потом, как старый, траченный молью, занавес в крепостном театре Салтыкова, на сознание Григория опустилась добрая морщинистая тьма.
Бешиха-бешихище
Колючая, шипучая, жгучая, зудящая,
Нудящая, ветряная, водяная, кровяная, пожарная,
Глаженая, подуманная, помянутая, помысленная, насланная,
Разойдись, развейся и на этом слове аминь!
…Они вместе с малым Яцеком прячутся от грозы в лесу. В прорезанном оврагами Совитовом редколесье. Идет дождь. Им холодно. Яцек прижимается к нему, и сквозь мокрую одежду юный Григорий ощущает тепло его тела. Это тепло совсем не такое, как то, что идет от печи или кострища. Совсем другое. Оно вызывает обратное тепло, рождающееся в теле Григория. Где-то глубоко в его животе.
Сначала он не обращает внимания на это обратное телородное тепло, но оно упрямое. Оно расползается его мышцами, ослабляет ноги, тревожит его крайнюю плоть. Ему хочется еще сильнее прижать к себе Яцека. Его руки самовольно начинают искать островки причинного тепла. Ищут медленно, очень медленно. Яцек не противится этим поискам. Его тело откликается на поиски Григория тихой, едва ощутимой дрожью. Мальчик поворачивает голову и очень серьезно смотрит на старшего приятеля. Он ниже ростом и стройнее сына Саввы, его кожа темнее. У него большие светло-коричневые глаза. От его тела исходит запах травы и дождя.
Он кладет свою ладонь на ищущую руку Григория. Гладит ее, потом