Осторожно ступая по снегу, я увидела цепочку следов, которые уходили в сторону Бейнбриджа. Следы принадлежали неизвестному. А следы стаи волков уходили в сторону Сиэтла. Это было вообще черт знает что! Чтобы они остановили преследование и ушли, не добив вампира? И пустили его в Бейнбридж? Это было невозможно! Значит, случилось что-то из ряда вон выходящее! Ромул не очень-то жалует наше семейство, поэтому, видимо, не сообщил ничего нам.
Брукс был единственным, кто мог знать ответы. Я достала свой телефон и набрала его номер. Надеюсь, что сейчас он не болтается в джинсах, привязанных к мохнатой ноге волка-переростка.
Через пару гудков трубку взял сонный Брукс.
– Але! Бэль, Ханна спит, спасибо, что беспокоишься. У нас все…
Я резко перебила его.
– Слушай, сейчас не до этого! Ты с Ромулом давно связывался? Из дома звонили? Ты перерождался этой ночью?
– Что случилось? – обеспокоено спросил Брукс.
– Да непонятно! – я коротко описала ему то, что мы увидели в лесу.
– Мы свяжемся с отцом, – тут же перейдя на множественное волчье число, сказал Брукс. – Я перезвоню.
– Подожди! Не оставляй Ханну! Мы сейчас будем, – попросила я и, отключив трубку, посмотрела на встревоженного Эдуарда. Его ноздри трепетали, и он кружил вокруг меня, всматриваясь в ночь, пока я говорила по телефону. Эдуард успел позвонить Диксону и предупредить его; и мы побежали.
На пороге нашего дома стоял большой черный волк, низко пригнув голову к земле. Эдуард еще на полпути к дому сморщился, словно от резкой боли, он остановился прямо перед Бруксом, положив руку на его плечо, а я влетела в дом. Быстро переодевшись в удобные джинсы, куртку цвета хаки и черную водолазку, я собрала волосы и убрала с лица следы косметики. На всякий случай одела удобные кроссовки и закинула в маленький рюкзак наши документы и сменную одежду для дочки. Я просто психовала, потому что это было уж слишком. Но, на всякий случай, я все оставила как есть.
В комнате Ханны было темно. Я включила свет и аккуратно ее разбудила. Мой ангел спал, по-детски сложив ладошки под щекой. На секунду меня осенило смешанное чувство материнского счастья и тревоги. Но вампирские инстинкты говорили только одно – я разнесу полмира, но не позволю кому-либо или чему-либо навредить моей Ханне. Я нежно растолкала ее, целуя в щеку. Она открыла сонные глаза и, раскинув руки, обняла меня за шею.
– Мамочка…
Такая теплая и сонная. Я посадила ее себе на колени, укутав в одеяло. Заставлять ее одеваться сейчас было жестоко, поэтому я закутала ее плотнее, словно блинчик. Она тихонько засмеялась и сказала:
– Ты пользуешься моментом!
– А как же! – довольно промурлыкала я, поднимая ее с кровати. – Мы перебазируемся к Элизе. А ты спи!
Она устроилась удобнее и засопела носом. Такое безмятежное доверие придало мне еще большую уверенность, что я укокошу и вторую половину мира ради нее.
Брукса уже не было. Эдуард спокойно сказал,