Спасение Романовых. Алексей Колмогоров

– дочь героя Гражданской войны комдива Шагаева, расстрелянного в прошлом году по делу объединенного троцкистско-зиновьевского центра. Следователь Кабанов вел дело ее брата, тоже арестованного и уже расстрелянного к тому времени, но Кабанов продолжал морочить Нине голову, обещал посодействовать со свиданием и перепиской – просто она ему нравилась. Кривошеин быстро выяснил о ней все: двадцать семь лет, закончила филологический факультет Московского Университета, работала в газете, пока не уволили из-за отца – врага народа. Была замужем, но муж ушел после ареста отца и брата.

      Нина Шагаева. Невозможно, немыслимо…

      17 июля 1918 года.

      Екатеринбург.

      Сверху, с вышки часовой видел, что в кузове под кусками материи свалены тела, а вдоль бортов сидят красноармейцы. Грузовик выехал из ворот Ипатьевского дома, свернул направо и еще раз направо в Вознесенский переулок. Пулеметчик на колокольне проследил за ним до поворота и перекрестился.

      Грузовик подскакивал на ухабах, подбрасывая тела в кузове. В третьем часу ночи на окраине ни души.

      Вдруг в свете фар пятеро всадников. Окрик: «Стой!». Начальник патруля подъехал к кабине. Гимнастерка без погон и папаха с красной лентой. Он спешился, посветил в кабину фонарем.

      – Комендантский патруль. Кто такие?

      Ближе всех к двери сидел капитан Бреннер, но он не стал отвечать, а надавил раненое плечо Юровского.

      – Комендант Дома Особого Назначения Юровский. Вот мандат, вот пропуск.

      – Дом Особого Назначения? Ипатьевский? – переспросил начальник патруля. – Это где Николашку держат?

      Юровский промолчал и правильно сделал. Об этом доме не принято было болтать лишнего даже среди своих. Начальник патруля взял бумаги, посветил в них фонарем, вернул.

      – А что везете, товарищ Юровский?

      Остальные всадники привставали в стременах, заглядывая в кузов, но ничего не могли разглядеть в темноте, кроме пятерых красноармейцев, сидящих у бортов.

      – Это секретно, – твердо сказал Юровский. – Я выполняю особое задание УралСовета.

      – Понял вас, товарищ Юровский, – начальник патруля со значением поднял бровь. – Следуйте, товарищи!

      И тут залаяла собака и сразу же вступили еще две. Патрульные с недоумением уставились на кузов. Начальник патруля положил руку на кобуру и посмотрел в кабину.

      – Это что?

      – Повторяю, товарищ, я – комендант Дома Особого Назначения Юровский.

      Юровский подался к самому окошку, а с другой стороны к окошку придвинулось лицо начальника патруля. Между ними помещался неподвижный профиль капитана Бреннера.

      – Это особое задание, – говорил Юровский.

      – Это их собаки… ИХ – сказал Бреннер.

      – ИХ? – переспросил начальник патруля.

      – ИХ живые собаки оставлены с НИМИ, – отчетливо выговорил Бреннер.

      Офицеры в кабине и кузове уже тихо взвели курки наганов.

      – Их ЖИВЫЕ собаки… – и вдруг начальник улыбнулся. – Понял тебя, товарищ! Понял!

      Восторженное и безумное промелькнуло в его лице.

      – Следуйте, товарищи! Да здравствует революция!

      Лицо