Я натянула уже не раз служившие верой и правдой высокие немецкие сапоги и так полюбившийся мне добротный немецкий плащ, в сухарную сумку сунула накопленные съестные припасы и все свои документы. Забыв про осторожность, не дождавшись очередной непогоды, я двинулась в сторону села. Вооружившись, как обычно, скальпелем, я так спешила, что не заметила, как в лесу нарвалась на немецкий патруль…
Эти два солдата выскочили из леса на тропинку прямо за моей спиной. Они ловко с двух сторон ухватили меня под руки, приподняв на секунду над землёй. От такого прыжка в высоту я ойкнула и больно прикусила язык. Один грозно посмотрел на меня и, повернув лицом к луне, коротко спросил на русском языке: «Куда?»
Я растерялась. Я была совершенно не готова к их нападению. Я уже подготовила целую речь для своей сестрёнки, мечтая обрадовать её важной новостью про карту, но совершенно не придумала, что соврать патрулю, если меня поймают. Конечно, они не знали в лицо всех медсестёр из госпиталя, и приняли меня за нарушившую комендантский час жительницу села, помогающую партизанам, или вообще за партизанку! А зачем же, по их мнению, я с такой скоростью мчусь ночью в сторону села?! Конечно, партизанка! Значит, меня надо непременно арестовать за нарушение комендантского часа и доставить в комендатуру для допроса!
И как же велико было их удивление, когда я встала, как вкопанная, не отвечая на их вопрос и словно вообще не понимая русского языка. Тогда они заговорили со мной по-немецки, и тут я, опомнившись, замахала на них руками и тоже по-немецки (а говорила я к тому времени на немецком языке уже совершенно без акцента) стала объяснять, что я сестра милосердия из госпиталя, меня отправили за целебным сухостоем, из которого мы готовим настойки для раненых, чтобы укреплять их иммунитет. И я уже насобирала кое-какой травы (для убедительности я подняла повыше свою сухарную сумку), но в овраге неподалёку растёт трава, которая, если её наложить на рану, помогает её заживлять, потому что обладает антисептическими свойствами. За этой травой надо идти только в сухую погоду, пока нет дождя и пока не нагрянули сильные морозы – потом она уже плохо помогает. А без неё возвращаться вообще никак нельзя – врач будет недоволен. Мы все поочередно к тому оврагу за сухими целебными травами ходим, когда дождя нет…
Я болтала и болтала, боясь замолчать, напичкивая свою речь разными медицинскими терминами, которые в тот момент приходили мне на ум, стараясь запутать немного обалдевших от моего монолога солдат…
– В каком корпусе служите, кто главный комендант? – нетерпеливо перебил меня солдат.
– Я даже имя главного врача нашего отделения назову, и документы свои покажу, если потребуете, – ворковала я по-немецки, доставая из сумки свой пропуск. – Нас только с документами и отправляют, чтоб вопросов никаких не было. Все об этом оповещены, не знаю, почему вас не предупредили…
– Я жду!.. – снова