Наверное, так и было в той среде, в которой вращался Нилин – среди публики, вхожей в футбольное закулисье, посвященной в детали взаимоотношений игроков и тренеров. Далекий же от футбольных кулуаров рядовой болельщик просто отчаянно переживал, от души награждая недавнего кумира в заключительном куплете упомянутой выше немудреной песенки определениями «предатель» и «тебя все проклянут»…
Тогда, право, никак невозможно было понять и, тем более, принять уход в «Динамо» (!!) лучшего игрока и многолетнего капитана команды, человека, олицетворявшего собой «Спартак» 70-х, сказавшего всего лишь годом ранее: «Я – спартаковец и в его лучшие, и в его худшие дни. Я никогда не покину «Спартак», останусь в «Спартаке» до тех пор, пока буду нужен команде. Высшей наградой звучит для меня клич спартаковских болельщиков с трибун: «Же-ня Лов-чев! Же-ня Лов-чев!..». Разве можно предать свою команду, своих болельщиков, которые сейчас пишут и такие письма в газету: «Есть еще одна просьба к игрокам, прежде всего, к Ловчеву, Осянину, Папаеву и Булгакову: не покидайте команду в трудную минуту, сделайте все, чтобы возродить былую славу «Спартака». Когда мы проигрываем, люди нам проходу не дают. И грустно, и смешно, честное слово! Возвращаешься домой, подходишь к лифту и слышишь: «Опять проиграли? Учти, я у тебя воду отключу!», – это наш водопроводчик мне угрожает. Электромонтер обещает выключить свет, дочери на прогулку идти со мной стыдно. Боюсь, если станем проигрывать на выезде в первой лиге, то мне и в Москву лучше не возвращаться. Но стоит «Спартаку» выиграть… Нет, ради одного этого можно жить на свете!..»419.
У каждого в той истории своя правда. Бесков, вспоминая о тех событиях в своей книге «Моя жизнь в футболе», причины произошедшего сводил к неверию Ловчева в перспективы команды: «…Первый круг в высшей лиге прошел для нас крайне трудно. В прессе промелькнули даже высказывания обозревателей, что, дескать, «Спартак» близок к опасной зоне и может вновь покинуть передовой эшелон отечественного футбола. Такое впечатление возникало не только у наблюдателей со стороны, но и у некоторых игроков нашей команды. К примеру, Евгений Ловчев вдруг попросил отпустить его из «Спартака». По этому случаю было собрано специальное заседание московского городского совета общества; с Ловчевым считались, терять его не хотели, пытались выяснить, в чем причина ухода. «Я не хочу во второй раз вылетать в первую лигу!», – заявил Ловчев на этом заседании…»420. Константин Иванович, цепко ухватившись за действительно прозвучавшую на том заседании ловчевскую фразу, словно забывает о том, что в качестве главной причины своего трудного решения тот называл совсем иное: «Не сложились отношения с тренерским советом и некоторыми игроками…»421. И спустя годы Ловчев будет повторять: «Я ушел из «Спартака» после конфликта с Бесковым. Потому что считал, что завишу только от футбола, только объективные мои данные могут влиять на то, ставят меня в состав