Архив сельца Прилепы. Описание рысистых заводов России. Том III. Яков Бутович

знал генеалогию орловского рысака и почитался знатоком ее. Последние годы он увлекся американским рысаком, начал изучать его породу, послал свою любимицу Ведьму под Вильбурна М., но дальше этого не пошел. Все это увлечение вылилось в составление различных таблиц американских рысаков; таблицы были превосходно разработаны и печатались на страницах спортивных изданий. В общем, Сухотин остался верен орловскому рысаку. Решительно всем было известно, что его кумиром был шишкинский Бычок. Не только В.М. Сухотин, но и его отец был фанатическим поклонником этой лошади и весь свой завод построил на ее крови. Сначала старик Сухотин допускал к себе в завод производителей других линий, но вскоре окончательно остановился на Бычках и остался верен им до конца своих дней. Его сын Всеволод Михайлович в этом отношении проявил редкое постоянство, и увлечение Бычками у него перешло все границы: он при ведении завода пользовался исключительно представителями этой крови. В.М. Сухотин был не только убежденный человек, но и чрезвычайно упрямый, а потому, раз пойдя по этой дороге, он с нее не сошел. Старый Бычок родился под исключительно счастливой звездой, ибо многие талантливые русские люди увлекались им, а позднее и его многочисленным потомством.

      Сухотин был женат на очень милой, доброй и красивой барышне, происходившей из бедной дворянской семьи. Сестра г-жи Сухотиной была замужем за В.Д. Ползиковым, так что эти два охотника были в свойстве. Софья Михайловна Сухотина боготворила мужа. Боготворили его и две кузины, постоянно жившие у них. Словом, Всеволод Михайлович был окружен атмосферой поклонения, обожания и принимал это как должное. Жили они в Москве скромно, но занимали удобную дачу и ни в чем не отказывали себе. Все интересы их вращались вокруг лошадей, беговых дел и езды Вовы, как называли дамы Сухотина. Бывать у них было большим удовольствием: Сухотин восседал и ораторствовал, все слушали его с благоговением, держал он себя с достоинством и хозяином был очень приятным, а тут еще подойдут, бывало, охотники, завяжутся споры, пойдет разговор о генеалогии – и время летит незаметно. Я и теперь вспоминаю свои посещения Сухотиных как нечто далекое, но такое милое, приятное и чистое. Время, о котором я рассказываю, давно миновало. Я тогда был очень молод, только что произведен в офицеры. Сухотин относился ко мне как к начинающему коннозаводчику – покровительственно, но хорошо, а я его не только искренно уважал, но и любил.

      Прекрасный был человек Всеволод Михайлович, и ему охотно прощали самодурство, ибо оно было не злое, добродушное. Многие находили, что он оригинальничает во всем, начиная с костюма, который носил, и, быть может, в этом была доля правды. Однако положительные черты характера у него брали, несомненно, верх над отрицательными. К числу последних я отношу упрямство и самодурство. Так или иначе, я сохранил о Сухотине самую лучшую память и сожалею, что о его коннозаводской деятельности вынужден умолчать.

      Р.Ф. Френц «В пролетке у Кремля». Картина нач. XX в.

      Из