Секретарь общества Константин Петрович Черневский был небольшого роста, сухой, очень подвижный, сангвиник по темпераменту. Страстный любитель лошади и знаток генеалогии орловского рысака. Я стал бывать у него и целыми вечерами слушал его рассказы о прежних лошадях. Черневский стал моим первым учителем по генеалогии и поразил меня своей огромной памятью. Он сыпал именами беспрестанно, прекрасно знал породу и в заводских книгах ориентировался свободно. Впоследствии я узнал, что полтавские коннозаводчики называли его «ходячим студбуком», ценили и нередко с ним советовались. В вопросах генеалогии он был авторитетом для всех, и разве один Сухотин не уступал ему в знании генеалогии и мог поспорить с ним. Перед Сухотиным и его лошадьми Черневский искренне преклонялся, а породу Бычка ставил превыше всего. Он часто повторял мне, что если в лошади течет хоть капля драгоценной крови Бычка, то лошадь и сильна, и резва, и устойчива в передаче своих способностей. В 1890-х годах Черневский выступал иногда в коннозаводских журналах. Его статья, напечатанная в 1894 году, наделала немало шуму, ибо он предложил тогда, чтобы правительство обязало коннозаводчиков, собственников знаменитых производителей, отправлять своих рысаков в общественную случку. Разумеется, на него посыпался град упреков. Черневский владел пером довольно посредственно, и статьи его теперь не представляют большого интереса. Человек он был неуравновешенный, очень увлекающийся, взбалмошный, но добрый и мягкий. Кроме лошадей, решительно ничем не интересовался, и обыватели в Полтаве считали его чудаком. Он был небогат и, исполняя работу секретаря в беговом обществе, состоял еще управляющим конным заводом Г.Н. Бутовича и выступал там вдохновителем всех коннозаводских начинаний. Люди, подобные Черневскому, искренне и бескорыстно преданные делу, в свое время принесли немалую пользу рысистому коннозаводству страны, так как они в своем уголке будили коннозаводскую мысль, всячески пропагандируя значение генеалогии, и не одна интересная рысистая лошадь попала в завод по совету таких фанатиков, как Черневский.
Константин Петрович, конечно, превосходно знал рысистые заводы Полтавской губернии и выше всех остальных ставил завод старейшего полтавского коннозаводчика М.Я. Сухотина. Само собою разумеется, что к заводу Г.Н. Бутовича он тоже питал самые нежные чувства, ибо этот завод стал заводом призового направления благодаря его собственной деятельности. Черневский, у которого я бывал, не мог не видеть, что Грудницкий имеет на меня очень большое влияние, и это его крайне тревожило. Когда, приехав из завода Иловайского, я восторженно отозвался о чистокровных лошадях, Черневский пришел в негодование