Семья Карузо вела в деревне простой и размеренный образ жизни: старушка мать с дочерью беспрестанно хлопотали по хозяйству, Сергей Григорьевич целыми днями занимался у себя в кабинете или же направлялся в конюшню, где неизменный Борис Миронович развлекал его, сообщая разные небылицы о лошадях. Я думаю, что утомленный работой ум Карузо находил в этом отдохновение, а Борис Миронович и не подозревал, что он, помимо трех основных должностей, еще имеет четвертую – развлекать «маститого редактора студбука», как в шутку именовал себя Карузо.
Осмотр завода был назначен на другое утро. Вечером был призван Борис Миронович, и Сергей Григорьевич лично сделал распоряжение о выводке, строжайше приказав, чтобы лошади были в блестящем виде. Шилкин был, видимо, не в духе и что-то пробурчал в ответ. Карузо его отпустил гневным жестом и, едва за ним закрылась дверь, проворчал: «Проклятый социал-демократ!» Это было так неожиданно, что я от всей души расхохотался и попросил объяснения этого прозвища. Карузо ответил, что он действительно называет Шилкина социал-демократом, потому что все эти господа не что иное, как социал-демократы: «Вы увидите, что они натворят, как только получат свободы и доберутся до власти». Я был далек от мысли вступать в политические споры, тем более что политикой никогда не интересовался, но все же заметил, что Шилкин весьма мало похож на социал-демократа, по виду он типичный плут, пройдоха, а по типу – настоящий кабатчик.
Почти всю ночь, как всегда при моих свиданиях с Карузо, мы проговорили о лошадях. Я выкурил при этом несколько сигар, Карузо – бесчисленное количество папирос.
Настало утро. На завод отправились решительно все, даже мадам Карузо, не говоря уже о сестре Сергея Григорьевича Марии, которая тоже очень любила лошадей. В то время в заводе Карузо не было производителя и он рассылал своих заводских маток под жеребцов в Дубровку и Хреновое. Так продолжалось в течение последних семи-восьми лет его коннозаводской деятельности. Маток было четыре или пять. Очень редко они все бывали в сборе, так как постоянно то одна, то другая задерживалась в том заводе, где была на случке. Мне повезло застать их всех в Егоровке. По поводу того, что кобылы Карузо постоянно кочевали из завода в завод, я добродушно острил, что это «завод на рельсах». Карузо в ответ приводил в пример Англию, где якобы делалось то же самое, в чем я сильно сомневался,