Точка соприкосновения № 2, кухня: «Кто насвинячил на столе (стуле, полу, коврике для собаки)? Кто не помыл тарелку (кастрюлю, вилку, чашку)? Он хотя бы раз принес домой хлеб (колбасу, мясо, кости)?»
Точка соприкосновения № 3, комната: «Кто все это разбросал (тапочки, ботинки, сапоги, шерсть, пыль, паутину, подстилку для собаки)?»
Точка соприкосновения № 4 (главная, но не последняя) – величина моей зарплаты и Татьянины потребности… О своих придется забыть… Возможно, навсегда. Все, о покойниках хорошее или ничего – значит, ничего!
Резюме родителей: «Всего этого не было, пока не появился Он (исчадие ада!) и обманул (одурманил, заманил, загипнотизировал) бедную невинную девочку (козочку, лапочку, деточку)». Все это я уже проходил, в прошлом…
– Ты чего молчишь? – Затянувшаяся пауза сделала Танин голос в трубке встревоженным.
– Представил домашнюю картину в сюрреалистическом стиле.
– Если тебе картина понравилась, приходи. – Голос Тани немного смягчился. – Жду! Целую! Бегу!
Повесив трубку, я пораскинул мозгами, но относительно предстоящего вечера ничего путного не придумал. Лишь глубоко вздохнул, словно перед погружением, задержал дыхание, но легче не стало. «Есть проблема, и ее надо решать, но как? Таню я люблю, но это ни в коей мере не относится к ее родителям. А они захотят, чтобы мы жили с ними в их трехкомнатной квартире. Но я это уже проходил, и дело не в количестве комнат».
Поплелся на свое рабочее место, к кроссворду, и тут меня вызвали к шефу. Сегодня я пользовался популярностью и был нарасхват.
Начальник, патриот института, самозабвенно и талантливо изображал в отчетах напряженный трудовой ритм нашего отдела. Он изъявил желание пообщаться со мной в своем кабинете, тет-а-тет.
Михаил Александрович (по паспорту Моисей Шаевич), грозно сдвинув брови, начал выяснять, когда я прихожу на работу и когда ухожу с нее, и вообще, чем конкретно занимаюсь.
На эти вопросы я дал исчерпывающие ответы. Объяснил, что стараюсь не приходить на работу первым и не уходить последним, выполнять его ценные указания – ничем конкретно не заниматься, но трудиться много и напряженно. Пришлось выслушать его печальное повествование о моем ближайшем будущем, если придется сокращать кадры, несмотря на то, что он расположен ко мне.
Он посетовал на то, что его хорошее отношение ко мне в память о моем покойном тесте портит меня. В конце беседы начальник смилостивился и поручил мне составить пояснительную записку к проекту, находящемуся в стадии «замерзания» уже восемь месяцев из-за отсутствия финансирования со стороны заказчика (я напрягся, сообразив, что это для отвода глаз, ведь он хороший дипломат!). Затем, словно невзначай, дружески попросил сегодня помочь разгрузить кирпич на даче заместителя директора (я понял: это главное!) с двух часов дня и, по опыту, – до бесконечности. При этом он подмаргивал, заговорщически пришептывал, чуть ли не подскакивая на стуле. Это говорило о том, что