Песни в пустоту. Илья Зинин

Бенихаева, а с ним он уже играл однажды в “Там-Таме”, где представил его как “удмуртского гитариста от бога”. В общем, все обторчались и легли спать, а Рэтд ни с того ни с сего начал на кухне песни петь. Я тогда к музыке серьезно не относился. После разочарования в русском роке, в таких группах, как “Алиса” и “Кино”, мне это было неинтересно. Но Рэтд покорил меня искренностью. Буквально через две недели, когда у меня был день рождения, он меня пригласил в “Там-Там”. А я-то в Выборге думал, что русскому року все, кирдык. Рэтд приводит меня в “Там-Там” – а там Лондон. И он вытаскивает меня на сцену, дает микрофон и говорит – пой.

      Артемий Троицкий

      У меня нет ни одного диска “Химеры”, но то, что я видел на концерте, меня очень впечатлило. Сам Рэтд, помимо всего прочего, играл на трубе, и это был арт-панк, даже с элементами джаза. Впрочем, если это и был джаз, то джаз такой, в духе каких-нибудь англичан типа Blurt, то есть тоже совершенно безумный. Эту музыку было интересно слушать. Текстов я не понимал, но понимал, что они очень сердитые, грустные и страшные. Отдельные слова я улавливал, но сказать, что я мог для себя мысленно эти тексты выстроить, я не могу. То есть вообще, быть на концерте “Химеры” и при этом внимать стихам, как в бардовской песне, было просто невозможно, поскольку концерты были настолько интенсивны, что это съедало тебя заживо.

      Илья “Черт” Кнабенгоф

      На концертах “Химера” – это магия, это вообще не музыка.

      Юрий Угрюмов

      Я хорошо помню свои ощущения от концертов “Химеры” – меня как будто пронзало каким-то электрическим разрядом, это было что-то невероятное. Такое ощущение было, что с тебя кожу сдирают. Они просто прибивали к полу. При этом не сказать, что они уж так хорошо играли, но энергия от них исходила невероятная. Сам Рэтд выступал обычно босиком и надевал фартук, в котором напоминал то ли мясника, то ли палача. На сцене он казался абсолютно отстраненным, то есть он играл для публики – и как будто находился где-то в другой сфере; одновременно был и здесь и там. Он входил в какое-то удивительное состояние и транслировал через себя вибрации, которые становились доступны, хотя бы в какой-то своей части, и собравшимся. “Химеру” слушали на удивление спокойно – даже в смысле физическом: не было слэма. В принципе тусовка, которая вокруг “Химеры” существовала, – это поклонники тяжелой альтернативы, и слэм для них – обычный способ воспринимать музыку. Но, насколько я помню, слэма не было. Людей прижимало к стенам, они слушали, они двигаться не могли.

      Илья Бортнюк

      Один из концертов я никогда в жизни не забуду. У Рэтда часто бывало так, что в конце выступления он брал одну ноту, включал примочки и так и звучал. И вот на одном из таких последних звуков он куда-то подпрыгнул, за что-то зацепился ногами и повис. Потом снова спрыгнул на сцену. Потом взял жгут, перемотал себе руку, взял шприц, набрал из вены кровь и на небольшом белом листе бумаги нарисовал кровью значок “Химеры”. А после этого опять стал играть. Меня это по-настоящему