– Ко мне тут Лючия заходила, – небрежно сказал он.
– Ну?
– Целоваться полезла, – выдержав короткую паузу, сказал Алекс.
– Чего? – Тедди поставил «Энтерпрайз» на тумбочку и сел на койке, повернувшись к товарищу.
У Тедди Сквада было множество поводов задуматься и погрустить. Начиная с погибшего двойника «Твена» и кончая незаконным приказом, который он отдал бортовому искину (разумеется, этот приказ спас их жизни. Но и что с того?).
Однако Тедди было шестнадцать лет, а единственной девушкой, фантазии о сексе с которой имели хоть какое-то правдоподобие, была Лючия Д’Амико, их товарищ по кадетской школе.
– Да ничего. О таких вещах не рассказывают, – наставительно сказал Алекс. – Тем более – детям.
Тедди проглотил напрашивающееся «сам дите» и сказал:
– Врешь ты все. Никогда Лючи на тебя не смотрела.
– Возможно, – вздохнул Алекс. – Но тут космос, сам понимаешь. Вокруг все либо старые, либо инопланетяне, либо ребенок.
Тедди снова сдержался.
– Гонишь ты.
– Мы целовались, – задумчиво повторил Алекс. – И она спросила, был ли у меня настоящий секс… Клянусь формой!
Такими вещами не шутили. Тедди побагровел и глотнул воздух. Спросил едва слышно:
– И что… вы… Если вы на моей койке… я тебя…
– Да зачем нам твоя детская кроватка, – гнул Алекс свою линию. – Мы поцеловались… – он сделал паузу, глядя на пылающие уши Тедди. И закончил: – А потом она спросила, что это я себе позволяю и ушла!
Тедди с облегчением рухнул обратно на койку. Сказал:
– Девчонки – они такие…
– Сами не понимают, чего хотят, – вздохнул Алекс.
Некоторое время приятели молчали, размышляя об одном и том же. Потом Тедди спросил:
– У тебя еще есть пирожки? И попить чего-нибудь?
– Держи, – Алекс протянул ему пакет.
Что бы там ни занимало голову его юного товарища, но сейчас все это выдуло в открытый космос и там осталась только целующаяся Лючия.
– Квас, – прочитал Тедди, доставая из пакета пластиковую бутылочку. – Я же тебе говорил, что pirojki – русское блюдо!
Кадеты замолчали, жуя пирожки и размышляя о загадочном женском характере.
…Валентин сидел перед капитаном третьего ранга, в странном кабинете, который никак не соотносился с его хозяином. Чужой пейзаж в видео-окне, никаких личных фотографий, никаких сувениров, даже табличек с именами кораблей, на которых служил чиновник, не было. Странный кабинет. Странный хозяин.
Принтер шелестел, выплевывая листы служебного предписания.
– Если бы ваша иллюминация не остановила войну, а развязала, вы пошли бы