– Я убиралась у нее, гладила белье и иногда, когда меня просили, готовила. Но это бывало крайне редко. Утром Маша завтракала бутербродами, которые готовила сама, и кофе. Обедала она в ресторане, а ужинала либо там же, либо дома. Говорю же, когда она меня просила, я готовила ей.
– Кто закупал продукты?
– А это-то зачем?
– Вы сказали моему помощнику, что деньги, которые мы обнаружили в ящике туалетного столика, предназначались для покупки продуктов и моющих средств.
– Да, это так.
– У вас были ключи от квартиры Арефьевой?
– Да, были.
– Расскажите, в котором часу вы пришли сегодня в квартиру Арефьевой.
– Около девяти.
– Это ваше обычное время прихода?
– Мы сразу договорились с Машей, что это не принципиально. Я могла бы прийти и позже, но не раньше. Для нее главное, чтобы работа была выполнена и чтобы до шести часов я все успела.
– Каков был график вашей работы?
– Два раза в неделю.
– Когда вы входили в подъезд, вы кого-нибудь заметили?
– Точно сказать не могу… Возможно, и встретила кого-то на первом этаже. Там всегда кто-нибудь есть. Обычно, так получается, я встречаю там людей, которые проверяют свои почтовые ящики, или самого почтальона. Или какую-нибудь женщину, которая возится с детской коляской. Или мальчишек, спускающих свои велосипеды…
– Вы никого конкретно сегодня утром не запомнили?
– Нет…
– Вы всегда такая невнимательная, рассеянная?
– Нет, просто сегодня утром я задумалась, поэтому ничего не заметила.
– И о чем вы думали?
Полина уже несколько часов находилась в кабинете следователя и по кругу отвечала на одни и те же, как ей казалось, вопросы, которые крутились вокруг ее обязанностей в квартире Маши, вокруг самой Маши, но особенно следователя интересовало сегодняшнее утро. Именно за час до ее прихода и погибла Маша.
– Подождите… Кажется, я вспомнила… Когда я поднималась в лифте, туда двумя этажами раньше, кажется на седьмом, вошла женщина… А на восьмом – еще одна, точно… В возрасте, женщина с ребенком… Они поднялись вместе со мной, а потом спокойно поехали вниз…
– Ну наконец-то! Опишите этих женщин!
– Вряд ли я смогу их описать. Помню, что одна была в темном пальто или плаще… Нет, скорее всего, все-таки в плаще. Или в тонкой куртке, ведь на улице еще тепло… А та, что постарше, – в розовой куртке, ребенка как-то совсем не запомнила…
– Женщина с ребенком меня не интересует. Та, вторая, что помоложе… Брюнетка, шатенка, блондинка? – Следователь начинал терять терпение.
– Я не знаю. Кажется, на голове этой женщины был головной убор. Иначе я обратила бы внимание.
– А вы вообще уверены, что это была женщина?
– Теперь не знаю… Вы запутали меня. Зашел человек, мне показалось, что женщина.
– Интересно, о чем это вы таком думали, что ничего не видели вокруг себя?
Полина промолчала.
– Скажите, Арефьева жила одна?
– Я же вам уже говорила!