Именно эта Правда, а не что иное, привела к созданию Русской Зарубежной Церкви в те страшные годы, когда какой-то части ее по Промыслу и Повелению Божию было дано вырваться за пределы обуреваемой небывалыми, неописуемыми гонениями России, захваченной в плен обезумевшими безбожниками.
Со смирением, преклоняясь перед волей Всевышнего, наши пастыри приняли на себя бремя сохранения Православия среди русских беженцев, выброшенных за пределы безбожного террора катаклизмами истории. Если сейчас нам кажется, особенно тем, кто живет в более обеспеченных епархиях, что наша Зарубежная Церковь процветает на солнышке демократического Запада (как он некоторым представляется), то следует вернуться мысленно к тем годам, когда приснопамятный Митрополит Антоний, его сподвижники и преемники пеклись о наших родителях, дедушках, бабушках, невзирая ни на нищету, ни на падающие бомбы, ни на бушующие революционные или военные кризисы, будь то в Китае, или в Германии, или в Польше… Мне, как и многим из вас, Господь Бог даровал счастье знать и принять из первых уст совершенно отчетливые, до мельчайших подробностей, воспоминания о том, как мучились, как страдали, как маялись и бедствовали попавшие на чужбину правды ради изгнанные. Мне передали, как и многим из вас, строгое увещевание и завет: сохранить, уберечь и донести снова до России Правду Христову, но вместе с ней донести и до родных и духовно близких людей всю горькую, страшную и непростую Правду о том, что́ было пережито в лютые годы Революции, братоубийственного противостояния Гражданской войны, а затем нами, выжившими, в изгнании, вне России.
Потому что пережито было много. Пусть это одно простое слово – «много» – будет нам на сегодняшний день достаточно выразительным напоминанием о всем том тяжелом, горьком, трудном, что выпало на долю наших русских в рассеянии. Но если взять из всего этого пережитого самое главное, единственное, однозначное, то что мы выберем? Лично для меня, и как Архипастыря, и как русского православного человека, этой ключевой нотой являлась молитва о спасении России.
Можем ли мы усомниться в том, что после многих десятилетий неустанных, теплых молитв таких усердных молитвенников, как наш святитель Иоанн, и его преемников и собратьев – архиепископа Антония, епископа Нектария, которых многие из нас помнят и чтят, или их предшественника – святителя и исповедника Тихона, озарившего наши края своим благодатным пастырским подвигом за десять лет до восшествия на патриарший престол, да и множества других наших достойнейших православных братьев и сестер, отцов и матерей, верных чад Христовой Церкви и дивных пастырей и наставников их – и во Отечествии, и в рассеянии сущих, – разве мы можем усомниться в том, что главная их молитва и воздыхание о порабощенной богоборцами, мучителями и гонителями России