– Мадам, осторожнее! Столько красоты я просто не выдержу! – с мягким акцентом съязвил мужик средних лет, такой же чёрный и страшный, но не такой пока лысый и пузатый, явно охранник тролля.
То, что он охранник, а не босс, очевидно – костюмчиком не вышел.
– Что?! – неожиданным фальцетом выдаёт возмущение толстяк.
– Ничего, брат. Просто мы пройдём к своему столику.
– Вы что, в лесу? Вам места мало? – вдруг возмущается толстушка.
– Мадам, не волнуйтесь, а то шторм начнётся, – колет в рану придурок.
Я выдёргиваю Викусю из эпицентра этого шторма и оттягиваю на край площадки. Оттуда мы с восхищением смотрим на героя-идиота. Ну, нельзя же дразнить носорогов, а особенно в период брачных игр!
– Что-о-о? – хором рычат оба носорога и встают в боевую стойку.
– Э-э, да ничего! Мы просто пытаемся пройти к столику! – тушуется идиот.
– А мы тебе помешали? Да?! – вопит мамонтиха.
– Да-а-не-е-е!!!
Ответ охранника переходит в вой и хрип, когда толстяк схватил его за кадык.
Завязывается восхитительная в своём безобразии драка.
– Они оскорбили женщину! – вопит толстушка троим официантам, пытающимся её скрутить, и бьёт подносом и персонал, и свиту тролля.
Оказавшись в центре торнадо, лучше не двигаться, а то руки-ноги поотрывает. Южанин с носом, видать, бывалый, потому что замирает на месте и оглядывается на своих, но они все уже в деле и с упоением машут кулаками.
– Подонки! – вопит разбушевавшаяся бегемотиха и замахивается бутылкой на тролля.
– Осторожно! Сзади! – не выдержав, кричу я ему, перекрывая шум драки.
Он оборачивается, но не назад, а на меня и замирает, видимо, очарованный моей неземной красотой. Толстуха мажет ему бутылкой не по темечку, а по виску, и он падает, скорее от неожиданности, чем от удара. В это время на нас с Викусей налетают несколько дерущихся гостей, и мы в ужасе отступаем. Меня толкают, и я вдруг чувствую, что лечу, взмахнув руками-крыльями. Полёт оказался секундным делом, и я приземляюсь прямо на живот тролля. Спружинив на упругом пузе, проскальзываю по шёлку дорогой рубашки чуть вперёд, так, что огромный горбатый нос утыкается прямо в моё декольте. При этом я вижу близко-близко вспыхнувшие хищным блеском чёрные глаза, лысину и узор на полу, и вдруг слышу во внезапно установившейся вокруг тишине характерный треск рвущейся по шву ткани и омерзительный голос идиота-охранника с его южным акцентом:
– Какое дивное кружево! И под платьем даже лучше, чем на нём!
«Слава богу, что надела», – успеваю подумать я прежде, чем потерять сознание от стыда и праведного негодования. Но сознание не теряется…
***
Иногда просыпаешься после вечеринки и морщишься, иногда – улыбаешься, а иногда дико смущаешься. Я встала уже совершенно