Глеб поражался изменениям в поведении жены после рождения сына. Раньше она была внимательна и ласкова с мужем. Чем, собственно, и привлекла Глеба. Теперь она стала нежной. Нежной к маленькому существу. Валерия находила слова нежности, которые Глеб никогда раньше не слышал от неё. Бывало, наклонится к коляске, где первые месяцы жил маленький мужичок, и что-то говорит, говорит ему нежное и ласковое, а тот только гукает в ответ. Малыш понимал её с полуслова. Но стоило ей выйти в магазин, оставив спящего сыночка на руках отца, как одновременно с аккуратным закрытием двери маленький «Коля Басков» просыпался и устраивал многочасовой концерт, пока не хлопнет внизу входная дверь в подъезде дома и в квартире не появится мамочка. Ну и помучился Глеб Лесков! Супруга задорно смеялась, когда он в лицах рассказывал ей о своих мытарствах. Она не верила, что её любимый сынок целый час «держал рот корытцем», при ней он никогда не плакал. Как она этого добилась, молодой отец не мог объяснить. Видимо, мать и ребёнок связаны на генном уровне. Иногда Глеб ловил себя на мысли, что ревнует жену к ребёнку. Естественно, он автоматически после появления сына перешёл в жизни жены на второй план. Это сразу почувствовалось во всём. Но, как опытный командир, постоянно работающий с людьми, смирился, понимая неизбежность происходящего. Но когда жена, по совету опытных подруг, на ночь стала класть рядом с собой маленького прожору и давать ему ночью грудь, не вставая, а место Глеба оказалось на кушетке в другой комнате, то Глеб Евгеньевич почувствовал острую к себе жалость. И, главное, он нашёл понимание у других командиров, которые тоже по разным причинам нередко подвергались такому же жестокому остракизму. Великая сила – мужская солидарность! Валерия ласково улыбалась … и вдруг она заплакала. Зарыдала навзрыд….
В этот момент командир почувствовал опасность. Есть такое понятие – командирское чутьё. Опасность была рядом. Он вскочил. «Боевая тревога! Боцман, ныряй на глубину сто метров! Полный ход!» Страшный удар потряс лодку… Неизвестная субмарина килём, самой крепкой своей частью, ударила поперёк нашей лодки и разрубила, вырвала её боевую рубку. Вода под огромным давлением ворвалась в жизненное пространство, разрывая людей на части, ломая стальные переборки под стон и крики обезумевшего экипажа. Погас свет. Всё руководство в центральном посту погибло мгновенно. В полной темноте обречённая, неуправляемая лодка начала падать на дно океана. Концевые отсеки, куда не попала вода, и где ещё находились люди, на почти километровой глубине были раздавлены и разлетелись как орехи. Мощные пузыри воздуха вырвались на поверхность и медленно таяли среди бурлящих океанских волн. Всё стихло. Никаких следов. Только чайки пронзительно кричали. Чайки, в которых поселились души погибших моряков…
Через