Дикий ужас вперемешку со стыдом испепеляют меня, но я продолжаю находить его язык своим, поглаживая его твердую промежность, пока он грязно лапает мои ягодицы. Его пальцы скользят между моих ног и проникают внутрь, пока я испытываю унижение, позор и угрызения совести.
Господи, я изменяю мужу, как я посмотрю в его глаза.
Словно невидимая пощечина вернула меня к чувствам, и я вскочила с дивана, точно ошпаренная кипятком.
Какая гадость, что это было?
Я осматриваю комнату, чтобы убедиться, что я одна. Будто кто-то мог уличить меня в столь непристойном поведении. Лучше сгореть в агонии на костре, чем испытать подобное в реальности. Мои руки трясутся, словно это был не сон, а я и правда изменила Нейтону. Сердце щемит, на душе неприятный тяжелый осадок. И постыдное осознание, что я стою посередине кабинета, возбужденная и с полностью промокшими трусиками.
От неожиданного звонка на мобильный, я вздрогнула так, будто рядом с офисом разорвало ядерную бомбу. Не двигаясь с места, смотрю на телефон, переплывающий по столу от вибрации, и не могу подойти.
Что со мной происходит? Я как загнанный кролик, вздрагиваю от любого звука. И это человек, который работает с полицией.
Подхожу к сотовому, и с блаженным вздохом облегчения вижу на экране номер мамы.
– Привет, ма.
– Элизабет Тейлор, у тебя совсем нет совести.
Да мам, добей меня окончательно своим нравственно-моральным выговором.
– Мам…
– Нет, Лизи! Нет! Ты не звонила нам около недели, я уже молчу о том, когда мы в последний раз виделись. Ты своим маньякам больше времени уделяешь, чем собственным родителям.
– Детка, не слушай ее! Мы тобой очень гордимся! Только будь осторожна! – слышу в трубке прорывающийся голос папы.
– Не нужно поощрять ее безответственность! – переключается матушка на своего мужа, но сквозь ее грозный тон, я слышу ее улыбку.
– Мам,