– О, меня настолько воодушевляет ваше активное участие в столь малозначительных проблемах, что я не смог упустить возможность ощутить подобный чувственный накал. – Оуи откинулся в кресле с добродушным сияющим выражением лица. Генри где-то раздобыл ему подходящий по размеру смокинг, в котором он выглядел как сказочный принц. Женщины обратившие на него свое внимание, не могли удержаться от лестных комментариев, что пришлось по душе не каждому мужчине за столом. Подобные вспышки неудовольствия всегда погашались неизбежностью искренности. Когда все твои мысли на виду, то неудобно быть злым или ворчливым, неловко развивать негативные мысли, приходится тут же их пресекать, пока все не обратили на тебя внимания. – Что же касается этичности, то меня этот вопрос мало заботит. Цель оправдывает средства. Вы же не беспокоитесь об этичности дорожной разметки или светофоров, когда выезжаете из дома. Эти средства ограничения оправдывают безопасность на дороге. Ведь нет никакого зла в том, что красный сигнал останавливает вас на перекрестке даже тогда, когда вы очень спешите, и остановка для вас нежелательна. Установление гармонии заключается в искоренении зла, объективного зла. Ребенок, терпящий наказание от родителей ощущает это как насилие, каковым оно и является на деле, однако это насилие не является объективным злом, а лишь ощущается таковым. На деле же, уместное и умеренное наказание есть необходимый элемент воспитания, которое в свою очередь, является объективным добром, потому что служит будущему счастью ребенка. Так и наш случай. Без искоренения зла не может наступить гармония в природе вещей, а значит, и мы, как часть этой природы, никогда не сможем быть счастливы. И напротив, если установить гармонию даже вопреки заблуждающимся, то и заблуждающиеся в свою очередь счастливыми будут.
– А если кто-то вопреки этой золотой клетке будет продолжать чувствовать себя несчастным, ведь известно, что насильно мил не будешь? – Горячо возразил Оуи псарь Миклаф, который славился в замке своим вздорным характером. Его разгоряченное лицо выражало крайнее неприятие, и он даже наклонился над столом в сторону Оуи, словно собирался вступить с ним в схватку. Всем присутствующим стало неприятно от подобной неприязни, и они поспешили прикрыться от этого переноса. Оуи не смутился и не расстроился.
– Мы им поможем. – Невозмутимо возразил он.
– Как, скажите на милость?! – Вслух выкрикнул Миклаф, и эта фраза в тишине прозвучала как пощечина.
– Вот так. – Улыбаясь ответил Оуи, и послал ему такой заряд блаженства, что Миклаф, как оглушенный откинулся назад в кресло и замер в экстатическом приступе тяжело дыша и томно постанывая словно кот.
– Сдаюсь. – Через минуту прохрипел Миклаф, улыбаясь и утирая слюни с подбородка. – Вы можете быть убедительны.
– И