Сердце неожиданно снова сдавил страх.
– Уйди, – просипел Скалин, пересохшим горлом. – Уйди к чертям, Краб, вместе со своей феей и…
– Ты если уж очнулся, – спокойно сказал голос, совсем не похожий на голос Краба, – то уж и чушь прекращай нести. Какой краб, какая фея? Приходить в себя наполовину – первый шаг в дурку, не при нашем психиатре будет сказано.
Мысли Скалина сделали скачок. Визгливый звук скрипки резанул по нервам и оборвался, словно сгнившая струна.
– Ушел. Ушел падла, – он цедил слова как ядовитые капли на рану. – Ушел, пока…
Тут он вспомнил еще одну вещь.
– Не знаю о чем ты, и кто там от тебя ушел, как Колобок от дедушки с бабушкой, – мужской голос скрипнул кроватью и поднялся повыше, – но думаю все не так страшно.
– Что с лицом?
– Глаза целы, все нормально.
– Что с лицом?
– …могло быть и хуже. За две недели, что ты тут валяешься, ткани практически…
– Что с лицом, твою мать!? – заорал Скалин, стараясь криком заглушить рвущийся наружу страх, перемешанный с гневом. И тут же зашелся натужным кашлем, с силой выталкивая воздух из разрывающейся на части груди.
– Могло быть гораздо хуже, – с упрямым нажимом произнес голос. – Мог потерять зрение. Полная слепота, понял, идиот. Благодари Бога, что успел рукой заслониться в последний момент.
Скалин усилием воли разжал стиснутые веки, прорвав тоненькую внутреннюю защиту. За мгновение до того, как боль резанула по глазам и с новой силой хлынули слезы он увидел молодое бородатое лицо врача, стоящего рядом с койкой.
Скалин положил ладонь на лоб, ощутив странную сухую кожу. Затем он провел пальцами по лицу, ощупав каждый сантиметр.
– Эй… слушай, – с неуклюжим, запинающимся о каждое слово сочувствием проговорил врач. – Ведь не ослеп же и… в общем с лицом мы сделали все что смогли.
Евгений расхохотался. Он уже понял, что зеркало можно не просить. Вряд ли его ослабший организм вынесет подобное зрелище.
– Заплатят, – сквозь душивший его хохот вытолкнул Скалин, чувствуя как на губы брызгает слюна. – О, как эти сволочи мне заплатят. Каждого найду и потом… потом…
Он вцепился ногтями в прилипшую к зубам щеку и сильно рванул.
– Не сходи с ума! Ты что?!
– Я им покажу, – прошипел Скалин, коснувшись языком окровавленных пальцев. – Вся эта гребаная «Капелла» у меня попляшет, клянусь двухглавой змеей!
Если бы Степа знал, что в обрушившейся на него стрессовой ситуации он поступил точно так же, как глава ЦРУ генерал Ди Маршан, Разин, наверное, удивился бы. А может и нет. В конце концов, мужик остается мужиком в любой должности. И в настоящий момент Степа был очень занят, чтобы предаваться дальнейшим размышлениям.
Он пил.
Вернувшись домой из управления, Степа не разуваясь пошел прямо по цветастому ковру, составлявшему чуть ли не единственное украшение его холостяцкой