– А можно?
– Нужно, – серьезно ответила Вета и опять так, будто снимала с себя последнюю деталь одежды. – Зачем же отказывать себе в таких естественных порывах. Давайте. Немедленно гладьте и немедленно целуйте. Только делайте это именно так, как говорили. А говорили вы хорошо… Ну, смелее… – Вета сама сняла его руку со своей и поднесла к своей щеке. – Гладьте, – повторила она и закрыла глаза. Учеба началась.
И Саша поцеловал ее, сначала едва прикасаясь, как и обещал, потом все теплее и горячее. В первые же 20 секунд он убедился в том, что Вета не врала, признаваясь в своей неопытности; в следующие 20 секунд он удивился тому, как она быстро учится; в оставшиеся 20 секунд он подумал, что теперь ему надо учиться у нее; а когда их губы наконец разъединились, а руки продолжали обнимать, и они замерли оцепенело и только тяжело дыша, – Саша вдруг осознал и даже испугался немного, что его «любовь с первого взгляда» – не простое приключение на знойном юге, что эти губы он не скоро забудет. «Будет лентой пулеметною красоваться поцелуй» – как предупреждал об опасности один песенный шлягер. Но… как уже было сказано выше, падать в бездну – излюбленная забава некоторых Поэтов; и страх, что все теперь будет непросто, их никогда не останавливает.
Говорить после такого соединения губ, рук и сердец – было бы совершенно невозможно. Любое слово сейчас было бы фальшивым или по крайней мере ниже и хуже только что происшедшего. Оставалось одно: целоваться дальше, но уже не как учителю-сексологу с ученицей, а как равноправным партнерам. Остальные двое им не мешали. Саша посмотрел в их сторону и увидел, что они заняты тем же. Вета тоже посмотрела и негромко засмеялась.
– Ты что? – спросил Саша. Теперь уже обращение «вы» было бы совсем неуместным.
– Да так, – сказала Вета, – я подумала: не слишком ли быстро мы все набрали обороты?..
– И что ты себе ответила?
– Мне все равно, – подумав, сказала Вета, – потому что было хорошо.
Стало совсем темно, что было только на руку двум парам, которые на скамейке упоенно предавались скромным радостям безопасного секса, не заходя пока за красную черту. К тому же минут пять назад фонарь, стоявший рядом со скамейкой, очень кстати погас. Темнота скрывала все возрастающую дерзость Сашиных рук и полуобнаженную грудь Виолетты, которую он целовал, все более возбуждаясь от отсутствия возражений с ее стороны. Ее тоже возбуждало все больше и больше все то, что они с Сашей делали. Его рука, гладившая ее в тех местах, к которым до сих пор никто не прикасался, заводила ее еще больше. Вета с удивлением поняла, что, слегка раздвинув ноги, до этого сомкнутые напряженно, она испытывает непривычные, но приятные ощущения и позволяет его руке двигаться все дальше. Но дальше было нельзя, и Вета мягко убирала Сашину руку, а потом, словно компенсируя этот безмолвный отказ, начинала его целовать, шепча: «Саша, пожалуйста, ну, не надо, ну, пожалуйста». Но через минуту Сашина рука вновь возвращалась туда же, и все