– Само собой, – дружно согласились мы.
В тот день мы поклялись, что ни один из нас больше не будет устраивать мальчишник. Его не устраивал бы и Черчилль, если бы не звонок Офира, который сообщил, что возвращается домой. «Мария настаивает, – сказал он. – Говорит, что нельзя пропустить свадьбу лучшего друга. И вообще, она умирает от желания познакомиться с вами. И с Израилем. Говорит, что, даже если мы решим жить в Дании, она хочет своими глазами увидеть страну, в которой я родился и вырос. И посмотреть, в каких условиях живут в лагерях палестинские беженцы».
– Класс! – обрадовались мы.
Амихай даже предложил им пожить у него. Он полагал, что они правильно истолкуют его приглашение как обычный жест вежливости, но за пару дней до свадьбы они просто постучали к нему в дверь.
Печальная Илана потрясенно оглядела трех человек, стоящих у нее на пороге, в надежде оттянуть момент, когда Амихай выйдет из туалета и ей ничего не останется, кроме как пригласить их войти. Она успела заметить, что у них почти нет багажа, что девочка похожа на ангелочка с церковной фрески и что Офир, который стал как будто выше ростом и еще красивее, чем раньше, лучезарно улыбается ей из-под шапки своих кудрей и слегка опирается на мать девочки, как будто ему трудно стоять.
– Мне на ногу наехал рикша, – объяснил Офир, не дожидаясь вопроса Иланы. – В последний день в Дели, за три часа до рейса.
– Какая неприятность, – сказала Илана, все еще придерживая дверь и загораживая вход.
– Савкуч милга, – смущенно сказал он, и она не поняла, почему он говорит с ней по-венгерски.
– Брата-а-н! – Амихай выскочил из туалета и бросился обнимать Офира. – Приехали! Глазам своим не верю! Какие же вы молодцы, что приехали!
Когда с объятиями, похлопываниями по спине, шуточками и воплями радости было покончено и Офира впустили в квартиру, он раскинул руки, намереваясь обнять и Илану. Она обнялась с ним и с его подругой, которая почему-то тоже полезла к ней обниматься, помогла гостям распаковать вещи, а потом втолкнула Амихая в комнату близнецов, закрыла дверь и сказала: «Только на одну ночь. Не больше. И то лишь потому, что нехорошо выбрасывать на улицу хромого человека. Я десять лет молча терпела твоих дружков и их выходки, но на сей раз ты зашел слишком далеко».
– На одну ночь, –