– Что за фигня творится с хозяйкой? Она чем-то болеет?
– Нет, – усмехнулся айтишник. – Ничем не болеет. А ты молодец! Заметила.
Ага, попробуй не заметить ЭТО!
– Кто она такая?
– Мокруха. Домашняя нечисть. В целом безвредная, но со своей спецификой. Где ни появится, всюду разводит сырость.
– Домашняя, а работает в фитнес-клубе, – я была потрясена таким несоответствием, как, в принципе, и остальным увиденным.
– Надо же ей на что-то жить, – философски заметил Семёнов.
Действительно! Ну, здравствуй, новый чудный мир!
После посещения желеобразной блондинки Семёнов отвез меня домой, мотивировав это тем, что на сегодня с меня достаточно впечатлений. Он даже не пытался напроситься в гости. Проводил до квартиры, коротко попрощался и был таков. Наконец-то я осталась одна.
Одиночество и выключенный телевизор содействуют развитию когнитивных способностей. Правда, не всегда и не у всех. Со мной, похоже, тоже промашка вышла. Иначе как объяснить тот факт, что вместо того, чтобы всерьез задуматься над своим настоящим и будущим, в частности, озаботиться проблемами, которые новоприобретенный статус создает моей бессмертной душе, я преисполнилась воодушевления.
В моей квартире имеются два больших зеркала. Ну как больших. Одно выполняет функцию внутренней стены в прощальном привете советской эпохи – мебельной стенке – и предназначено отражать великолепие богемского хрусталя или его более дешёвых аналогов. Теперь же вместо хрусталя зеркало отражало фрагменты тела одной московской ведьмы.
Еще одно зеркало висит в прихожей, но там свет не тот. Мягкий и приглушенный, он показался мне недостаточно эффектным. Поэтому я металась между мебельной стенкой и прихожей, изучая себя на предмет проявления во внешности мистических качеств. Ну там на наличие таинственной глубины в чарующих глазах, какой-нибудь замысловатой родинки или иного хитрого знака, который указал бы на то, что обладатель сего среднестатистического тела отмечен дьяволом.
Ни-че-го! Даже обидно. Может, я плохо себя разглядываю?
Осмотр закончился тем, что я, встав перед зеркалом в прихожей в одном белье, нацепив шпильки и томно изгибаясь, как в микрофон, принялась петь в расческу: «когда себе, когда себе, когда себе я вставлю сиськи»[4].
Мне было весело. Возможно, так выходил стресс от пережитого в последние дни. Хотя, вероятнее всего, дело было в энергии, которую влил в меня заботливый Захар Матвеевич. Влил не жалея, явно с избытком. Жизнь спасал.
Чувствовала ли я себя проклятой? Хотелось ли мне забиться в пыльный угол или залезть в одежде в ванну и сидеть там весь вечер, обняв себя за колени и раскачиваясь из стороны в сторону, пока тёплые струи воды будут размывать лак в волосах и тушь на ресницах? Нет, нет и нет.
Стыдно признаться, но я чувствовала себя избранной. Вот прямо как Нео из «Матрицы». Была офисным планктоном. Одна из