– Да, мадам, и я думаю, в субботу доберемся до Брюгге.
– Оттуда уже недалеко до Кале?
– Около семидесяти миль, мадам. Бо́льшая часть пути уже позади.
– Какое облегчение!
Доктор Уоттон раскланялся, и Анна с Сюзанной возобновили прогулку по саду. Они встретили Анастасию фон Шварцбург и Гербергу, еще одну юную камеристку Анны: девушки, хихикая, возвращались в дом. Увидев свою госпожу, они покраснели и торопливо сделали реверанс.
– Поспешите, – строго сказала Анна. – Если матушка Лёве увидит вас на улице без присмотра, вы получите нагоняй!
Юные леди поблагодарили ее и побежали в дом.
– Вы лучше пойдите за ними, как будто гуляли вместе, – сказала Анна Сюзанне. – Я подожду вас здесь.
Какое благословение – побыть одной, пусть даже совсем недолго. Анна стояла посреди сада, который освещался только светом, горевшим в окнах дома, откуда доносился звон посуды: шла подготовка к ужину, и еще кто-то играл на лютне.
Вдруг из тени вышел мужчина.
– Ваша милость, простите меня!
Перед Анной стоял на одном колене Отто фон Вилих. От неожиданности она растерялась и не знала, что сказать, а потому отозвалась эхом:
– Простить?
– За то, что напугал вас, миледи, и… за мои юношеские поступки. – Отто повесил свою прекрасную голову; волосы у него и теперь были длинные и буйные.
– О… Встаньте, прошу вас.
– Я хотел, чтобы ваша милость знали, я не искал места в вашей свите и не имел желания смущать вас своим присутствием. Это все мой родственник, эрбгофмейстер фон Вилих, он попросил за меня, и герцог согласился. Я бы принес вам извинения раньше, но не было никакой возможности приблизиться к вашей милости и… ну, признаюсь, мне не хотелось встречаться с вами. Я обязан принести вам глубочайшие извинения за то, что случилось, когда мы были юными. Сможете ли вы когда-нибудь отыскать в своем сердце прощение для меня?
Отто сильно изменился, но что-то от непослушного мальчика, каким он был тогда, чувствовалось в нем и сейчас. И хотя он согрешил больше, потому как знал, что делает, а она нет, Анна тоже была виновата. А теперь ее возлюбленный счастливо женат.
– Я охотно прощаю вас, – сказал она, протянула ему руку для поцелуя и, вздрогнув от прикосновения его губ, отдернула ее. – Но при одном условии: вы поклянетесь, что никогда и никому не скажете.
– Конечно, – сразу согласился Отто; его голубые глаза были исполнены понимания и чего-то еще. Ей показалось, или это нечто большее, чем почтительное восхищение? – Я торжественно обещаю никогда не говорить об этом. У меня есть свои причины желать, чтобы случившееся осталось в забвении. – Отто покаянно улыбнулся.
Анне захотелось сказать ему, что у него есть сын, но тут она увидела возвращавшуюся Сюзанну, и вообще, пусть лучше Отто живет в неведении.