Порошок был горек, вязал рот, и пришлось выпить стакан воды до дна, прежде чем смыла с языка гадкий привкус.
Потом она просидела еще с полминуты, ожидая действия порошка, но не дождалась и пошла на кухню, чтобы приглядеть за Аидой. Та под шумок могла нужные вещи выкинуть, польститься на малую корысть от завтрашнего посещения дома старьевщиком.
– Ну как? – спросила Аида, стоявшая на табуретке, лицом к полкам с посудой.
– Лучше стало, – ответила Мария.
И ей в самом деле показалось, что стало лучше, появилась легкость в голове и во всем теле.
– Ну и слава богу, – сказала Аида, не простившая Марии вспышку гнева.
– Ты пол вымой, – сказала Мария, – а я пыль с полок сотру.
– Куда уж тебе, – не согласилась Аида. – Ты небось на табуретку в последние годы не вставала.
– Ничего, встану, – сказала Мария. – Порошок на меня хорошо действует.
– Как желаете, – сказала Аида и легко спрыгнула на пол. – Тряпку возьми.
Мария забрала у нее тряпку и поглядела на табуретку с недоверием. Табуретка была хлипка и стара. Муж все собирался починить ее, но за беседами с пришельцем да за неожиданной болезнью не успел.
Мария встала на табуретку коленом, чтобы легче забраться, и Аида поддержала ее, улыбаясь одними губами.
– Ну вот, – сказала Мария, распрямляясь. – А ты говоришь.
Аида отошла на несколько шагов и ответила:
– Ой, раздавишь ты табуретку, Мария, ей-богу, раздавишь.
– Не каркай, – ответила Мария, вытянула вперед руку с тряпкой, чтобы вытереть пыль с верхней полки, но тут пошатнулась, потеряла равновесие, уцепилась за край полки, хоть знала, успела подумать, что хвататься за полку было никак нельзя.
– Ай! – закричала Аида, отпрыгивая в сторону от покатившейся табуретки. И на помощь не пришла – а это понятно было, как ей удержать женщину, втрое превосходящую ее размером?
Прошло самое страшное мгновение, и Мария раскрыла сожмуренные глаза. Удивление ее было велико, потому что она обнаружила, что висит на кончиках пальцев, а пол был довольно далеко внизу. Это же вредно, думала Мария, так можно и руки оторвать. И потому она отпустила пальцы и сжалась вся, чтобы падение было не очень болезненным.
Опять она зажмурилась, опять раскрыла глаза, и теперь положение ее потеряло всякий смысл, всякую разумность. На пол она так и не упала, а мягко реяла в воздухе над самым полом, поджав ноги.
– Изыди! – крикнула на нее Аида из-за двери. – Изыди, нечистая сила!
Аида крестилась, плевалась, а Мария тем временем распрямила ноги, чтобы встать, но, встретившись с полом, ноги оттолкнули ее наверх и отбросили к потолку, к которому ее, легонько ударив, прижало, будто приклеило.
Было тихо. Лишь дышала в сенях Аида и за окном чирикали воробьи.
– Аида! – позвала Мария. – Аидушка, добрая душа. Что же это со мной творится?
– Чур меня, – отозвалась Аида. – За милицией сейчас побегу.
– Не надо за милицией, – сказала