На третий год учёбы решили оставить самых разгильдяев. Курсант Бабайцев к тому времени только на гауптвахте в общей сложности отсидел около 20 суток.
Ну а когда сообщили о том, что оставляют на третий год учёбы, решил уйти из училища, отслужить армию и потом поступить в Ветеринарную академию.
Решил и начал осуществление своего замысла немедля. Во-первых, вести себя в строю стал вызывающе, пререкался, особенно с командиром роты капитаном Земским, который и был виновником вот этого самого оставления его на третий курс, во-вторых, на занятиях открыто заявлял, что не готов отвечать, ничего не знает и просил ставить двойки. В-третьих, написал рапорт с просьбой отчислить из училища.
Капитан Земкий подписал на рапорте своё ходатайство тут же. Зачем ему такой курсант?
Только и сказал:
– К комбату сам ступай. Я не пойду.
Бабайцев отправился к комбату. Открыл дверь, получил разрешения войти и рубанул строевым шагом к столу:
– Курсант Бабайцев. Разрешите подать рапорт?
Командиром 1 курсантского батальона был полковник Георгий Швидченко, рослый, чернявый красавец с аккуратными усами. На кителе орденские планки и нашивки за ранения. Фронтовик настоящий.
Строевиком был отменным. Бывало, выйдет на парадную подготовку, возьмёт винтовку со штыком – тогда ещё в парадном строю училище не с автоматами, а с винтовками ходило – поставит её прикладом на ладонь вытянутой руки и рубанёт строевым шагом, да так, что винтовка не шелохнётся. Диву давались курсанты!
Вот к этому комбату и пришёл с рапортом курсант Бабайцев, пришёл с убеждением, что должен добиться отчисления из училища, поскольку просто невозможно ему более здесь оставаться.
А комбат взял рапорт, пробежал глазами написанное и сказал:
– Садись, курсант, к столу. Говорить будем.
А Бабайцев словно удила закусил:
– Товарищ полковник, прошу подписать рапорт. Я в училище оставаться не хочу.
– Садись, курсант. Приказываю сесть! – несколько строже сказал комбат.
Бабайцев сел на краешек стула, всем своим видом показывая, что неохотно подчиняется этому приказу.
А комбат спокойно, мягко, без единого резкого слова спросил:
– Кто твои