Увы, увы, нерадивые командиры не столь редки, как и нерадивые курсанты.
Любимов снова стал свирепеть.
– Да я вас сейчас же отведу на гауптвахту.
Ну, уж тут все понимали, что он загнул, причём через чур загнул. Никаких прав арестовать кого бы то ни было, ни у кого из командиров ниже командира роты, прав не было.
– Сдать военные билеты.
– Простите, проездные военные билеты на поезд? – спросил юморист Гончаров. – Так мы их в роте сдали.
Кажется, Любимов начал понимать, что он нарвался на весьма странную компанию и вскоре догадался, кто перед ним. Он не мог не знать, что именно с этого дня началось прибытие выпускников суворовских военных училищ.
Понял он и то, что нет ещё никаких военных билетов. Ну а удостоверения личности суворовцев уже документами не являются, да и не отдадут они их, если даже при них находятся. Это память о СВУ.
Он стал отчитывать, говорить о порядках в училище, о строгой дисциплине, но краем глаза заметил в начале плаца какого-то офицера, и предпочёл отпустить проштрафившихся перед ним, правда, приказав доложить командиру роты, что он просит их всех наказать.
Так произошло первое знакомство с порядками в училище, где и офицеры ниже майора и даже сверхсрочники – все начальники над курсантами.
После прогулки с в чайную, о результатах которой и доложить оказалось некому, Константинов и Гончаров получили задачу на уборку закреплённой территории. Там и познакомились поближе, пока мётлами махали, сметая грязь, оставшуюся после дождя, да уж и первые листочки, грядущего осеннего листопада, большого раздражителя курсантского спокойствия. Училище утопало в сочной зелени деревьев. Значит, скоро должно было начать утопать в уже подсушенной солнцем за лето и позолоченной осенью листве.
Вот ведь как. В советское время написал бы в сочной зелени – и всё совершенно ясно. Но ещё в девяностые, в период торжества либерастии, сочная зелень в умах многих перестала относиться к деревьям и сделалась сопоставимой с прокладками, только без крылышек и рожами американских людоедов. Вот бы их – этих людоедов – на прокладки с крылышками лепить – там самое место.
– Ну как тебе первый день в училище? – спросил Гончаров у Константинова.
– Скажу одно – это не суворовское…
– Точно, – отозвался Гончаров. – Приветствовать макаронника?! Ну и дела…
Напротив окон 4-й роты 2-го батальона были окна 1-й роты.
Ну и выход из противоположного крыла здания просматривался достаточно хорошо. Уже в первые дни Николай не раз убедился, как же ему повезло.
– Ты только погляди, – сказал Павел Гончаров, когда они возвращались с уборки – не спеша, возвращались, вразвалочку.
На противоположной стороне внутреннего двора главного корпуса рабочие команды 1-й роты построились, чтобы старшие могли доложить о выполненном задании. Высокий, худощавый капитан что-то долго говорил, медленно прохаживаясь перед строем. При этом фигура его оставалась вытянутой