Эти мои слова вызвали дружный смех в зале. А когда я, анализируя документы, представленные в суд за подписью какого-то питерского прокурорского работника по фамилии не то Похмелов, не то Запойнов, сказал, что у наших прокуроров говорящие, гоголевские, фамилии: «То Шип, то Иродов, то Плохотнюк, да и Чайка – не Орлов», – не удержалась от смеха и судья.
Под конец заседания, длившегося весь день, у меня дико разболелась голова. Я спросил у девочек-секретарей, сидевших поблизости, что-нибудь болеутоляющее, но у них с собой ничего такого не оказалось. И вот вдруг судья прерывает выступавшую представительницу Управления юстиции, порывисто вскакивает с места и исчезает в своей развевающейся черной мантии за дверью совещательной комнаты, откуда появляется через минуту-другую с двумя таблетками анальгина и стаканом воды. И дает их мне. Среди заявителей и прокуроров эти действия судьи вызвали легкое замешательство, если не сказать «смятение в рядах».
На следующий день один из журналистов-телевизионщиков признался мне с сожалением, что времена изменились, а то бы фрагменты вчерашнего заседания пустили бы в эфир в вечерних новостях. «Мы, – сказал он, – вечером на канале все собрались и просто угорали, просматривая запись того, что здесь днем творилось!»
Да, судебное заседание так затянулось, что судья была вынуждена перенести завершение процесса на следующий день.
И тут случился скандал.
В любой цивилизованной стране такое произойти вообще не могло. А если бы и произошло, то, при наличии свободной прессы, скандал разразился бы невероятный! И последствия его были бы вполне предсказуемы и для прокуроров, и для руководства Мосгорсуда, и для политических руководителей самого высокого ранга. Но мы живем в России, шел 2007 год, и то, что произошло, не получило особой огласки даже среди либеральных журналистских кругов.
А произошло вот что. Утром следующего дня, 19 апреля, в главном, официальном, правительственном органе печати «Российской газете» была опубликована заметка за подписью некоего Владимира Федосеенко, в которой говорилось буквально следующее: «Нет такой партии! Суд признал НБП запрещенной организацией… Вчера суд рассмотрел иск Генпрокуратуры РФ о признании межрегиональной общественной организации «Национал-большевистская партия» (НБП) экстремистской и о ее окончательной ликвидации…»
Политические режиссеры, задумавшие и организовавшие весь этот процесс «окончательного решения национал-большевистского вопроса», не предполагали, что суд затянется на два дня. И статейка, заранее подготовленная беспринципными журналистами