Светло-серые ровные стены храма, сводились в купольный потолок, который был украшен длинными, острыми сталактитами, свисающими вниз, как огромные каменные люстры. По всему залу были беспорядочно расставлены высокие стройные статуи, стены были расписаны яркими рисунками, рассказывающими историю сотворения народов. На всех изображениях присутствовала высокая дева с длинными волосами и властным выражением лица. Посередине зала находилась глубокая искусно украшенная узорами чаша, закрепленная на высокой тонкой ножке. Лиссар и Вайто подошли к большому круглому из белого камня столу, на котором были разложены карты суши Голубой планеты с пометками мест ведения боевых действий.
– Ты подумал над моим предложением? – начал разговор Лиссар, упершись руками в стол и разглядывая, разложенные перед ним карты из плотной бумаги. – Вам с Лекри лучше остаться здесь, так будет безопаснее.
Вайто пододвинул одну из карт к себе, на которой была начертана его родная местность. Он провел по ней рукой. В голове снова промелькнула мысль, от которой у него потемнело в глазах и его начало тошнить. Мысль о том, что он мог потерять не только Ярву, но и свою прекрасную Лекри. Вайто закрыл глаза и несколько раз мотнул головой из стороны в сторону, как будто бы, стараясь тем самым вытряхнуть эти воспоминания.
– Лекри уже должна быть в деревне, – ответил Вайто. – Она отправилась туда, когда я еще был в Олуте. И потом, я в городе уже давно, мне хотелось бы вернуться домой, хотя бы ненадолго, с твоего позволения, конечно, – Вайто посмотрел на друга в ожидании утвердительного ответа.
– Да, согласен. Я тебя понимаю, – согласился Лиссар. – Шакура будет очень за вас волноваться, как и я.
– Ты знаешь, Лекри винит себя в смерти матери. Она думает, что, если она была бы тогда дома, то смогла бы ее спасти от пришлых. Теперь она считает своим долгом находиться рядом со своим народом. Ты сам прекрасно знаешь, что ее невозможно переубедить.
– Да, в этом они с Шакурой очень похожи, – согласился Лиссар.
– Я благодарен тебе и Шакуре за вашу помощь. Если бы не твоя дочь, то я и не знаю, как бы Лекри справилась с этой потерей. Шакура, можно сказать, заменила ей Ярву, – Вайто, подняв голову и посмотрев на тикьюса, произнес эти слова с искренней признательностью.
Лиссар, потеряв однажды любимую, частично понимал чувства друга. Однако долгая и мучительная болезнь его жены подготовила и его, и Шакуру к неизбежному. Он не знал, что было хуже, неожиданно потерять родного человека или видеть изо дня в день его мучения и страдания. «В любом случае, – думал Лиссар, – ничто не может загладить преждевременное расставание с той,