Сорок дней и сорок ночей золотые рыбы влекли Ковчег по бескрайнему морю – и только на сорок первый день одна из рыб поплыла вперед и вернулась с камешком во рту, в знак того, что Ковчег приближается к суше…
С тех пор золотые рыбы живут в Зиккурате, в храме Энлиля.
Только жрецы имеют право лицезреть этих рыб. По их поведению жрецы узнают, доволен ли Энлиль Черноголовыми, пошлет ли он им в этом году щедрый урожай ячменя, дарует ли им здоровье и многочисленное потомство.
Если священные рыбы плавают спокойно, медленно шевеля плавниками, – значит, Энлиль доволен своим народом.
Если же рыбы беспокоятся, плавают из конца в конец бассейна, пытаются выскочить за его края – значит, Черноголовых ждет гнев бога, ждет неурожай, или страшную болезнь принесет из неведомых пустынь восточный ветер…
В этот вечер рыбы спокойны.
Сорок жрецов обходят бассейн по кругу, в том направлении, в котором солнце обходит Землю Черноголовых в своем ежедневном пути, прежде чем спуститься в Царство Мертвых, – и направляются в Святая Святых, в самое сердце Зиккурата.
Здесь, в огромном зале, стены которого выложены урским камнем, стоит огромная бронзовая статуя – Небесный Бык, внутри которого бьется сердце Энлиля.
Сорок жрецов встают в круг возле бронзового быка и запевают священное песнопение.
Они поют на священном древнем языке, который ведом только жрецам Зиккурата. На этом языке говорили предки Черноголовых в те давние времена, когда они жили на блаженном острове Дильмун, не зная болезней и страданий.
Торжественные звуки священного песнопения разносятся под сводами святилища, отражаются от его стен, множатся, заполняя зал, и наконец смолкают, истаивают, как уходит в песок вода во время безжалостной летней засухи.
В святилище наступает тишина.
И тогда вперед выходит верховный жрец.
Двое храмовых прислужников надевают на него поверх черного плаща накидку из белоснежной бычьей шкуры, на голову водружают золотую бычью маску.
В руке у жреца – священный сафаиль, или систрум, маленькая бычья голова на короткой ручке.
Жрец встряхивает сафаиль – и из него доносится сначала едва слышный стрекот, как будто в нем прячется кузнечик. Как будто он прячется в сафаиле и поет свою немудреную песенку.
В волнении прислушиваются жрецы к этому стрекоту.
Ответит ли ему божество?
Удастся ли им сегодня разбудить сердце Энлиля?
Стрекот незримого кузнечика становится громче и громче, слышнее и слышнее.
И вдруг голосу сафаиля отвечает другой голос – куда более громкий, куда более величественный.
Он доносится из чрева Небесного Быка, оттуда, где покоится сердце Великого Бога…
Громче и громче становится этот звук,