Мертвы… Что?!
Я вытаращил глаза на пошевелившуюся тётю Иру, которая повернула голову и, уставившись на меня единственным уцелевшим глазом, заурчала… как мне показалось – жалобно.
Тут-то это и случилось.
Откуда он взялся – не знаю!
Уже в последний момент я увидел мелькнувшую сбоку тень и, защищаясь от неё, выставил перед собой руку. Которую тут же пронзило просто невероятной болью.
Глава 3
Помимо боли обдало вонью, которая не шла ни в какое сравнение с той, что была в квартире.
Зомбак просто невероятно смердел!
И эта туша, мало того что вцепилась зубами мне в предплечье, так ещё и навалилась всем телом, пытаясь уронить меня на пол. Что, впрочем, ему удалось, но только я сам позволил ему это сделать.
Боль и вонь! Второе вытеснило собой первое. И пусть в глазах всё ещё было темно от боли, вонью мне мозги качественно прочистило. Так что, падая, я оказался сверху на этом долбаном упыре, держа его второй рукой за волосы – чтоб головой поменьше дёргал и кусок мяса из предплечья у меня не вырвал.
А он стремился это сделать. Но ещё больше стремился не пролить ни капли моей крови мимо своего, издававшего мерзкие сосущие звуки, рта. Поэтому и назвал его упырём, что эта лежащая подо мной тварь сжимает челюсти всё сильней и сильней, и сосёт, сосёт…
– Падла! Как больно! – скрежетнул я зубами.
Очень обидно было, что топор из рук от неожиданности выронил, уже бы с этим зомби разобрался. Сейчас же с трудом заставил себя отпустить его волосы, оставив свою вторую руку ему на растерзание, и потянулся к ножу.
«Ka-Bar» ещё девственник, ничьей крови до этого дня не отведал, а он этого очень и очень желал. Иначе как так получилось, что стоило мне руку к нему протянуть, как он сам буквально в ладонь мне впрыгнул и тут же, радостно урча, под челюсть упырю с большим удовольствием влетел.
Радостно урчал зомбак, пока нож окончательно не отправил его туда, где ему и место. Но честное слово, наверное от боли померещилось мне, что это именно «Ka-Bar» приход словил, когда начал наконец делать то, ради чего и был создан.
Мучения мои на этом не закончились. Упырь умер, но у этой твари челюсти заклинило, перед смертью сжав их ещё сильней, чем меня чуть в нирвану не отправил. Ведь там нет этой невероятной боли и не дающей отключиться вони. Там, если верить одной моей знакомой – хорошо, отсутствуют страдания и низменные человеческие страсти (и совсем они не низменные, я тогда к ней со всей душой…), а присутствует лишь абсолютный, ненарушимый Покой.
– Я ещё пострадаю! – прошипел я сквозь зубы.
Аккуратно, чтоб не шевелить башку зомбака и не доставлять себе ещё больших страданий, я выдернул нож и принялся работать хирургом-маньяком. Челюсти ему надрезать, чтобы наконец освободить своё многострадальное предплечье.
– Фух! – выдохнул я облегчённо, когда его челюсть, безвольно повиснув, всё же отпустила меня.
– Урлр! – согласилась со