Джон долго блуждал в районе сороковых улиц, пытаясь найти магазинчик, рекламу которого вырезал из газеты с месяц назад. Он был совершенно не приспособлен к реальному бытию, этот Леннон. Всю свою жизнь он провел в глубокой задумчивости, сочиняя песни и стихи. Он никогда не отдыхал, не развлекался, наблюдая мир из окон лимузинов, отелей, через экран телевизора. Он, в сущности, и не жил вовсе, как жили все те люди, для которых он выворачивался наизнанку. Теперь, попав в эту тяжелую, необъяснимую нищету, словно на другую планету, он видел проблемы в самых элементарных вещах: поиски улицы, дешевого ресторана, туалета, наконец…
Хозяин оружейного магазинчика был жирным и мрачным типом, он не узнал в молодом взволнованном человеке некогда великого битла. Джон выбрал револьвер «Смит и Вессон» 38-го калибра за 169 долларов, очень похожий на зажигалку, которая была у него в юности. Хозяин смотрел тускло, понимающе: он давно работал в этом бизнесе и знал, зачем покупает оружие тот или иной человек… Эх, взять бы вас всех, кто сделал свое состояние на наших костях, взять бы и собрать вместе, всех вместе на одном стадионе – а во всем мире вас, алчных, жирных, кровососущих – вряд ли наберется больше, чем один хороший стадион – собрать бы вас, и всем сразу, всем одновременно… Гуу Гуу Гуу Джуб – снова спеть вам всем.
Я плачу, я плачу, я плачу…
– Смотрите, Леннон! – услышал он высокое контральто.
– Какой еще в жопу Леннон! – отозвался прокуренный баритон.
– Верно, Рокки, – подтвердил кто-то негритянским басом. – Такие люди не ходят по улицам без охраны.
Джон оглянулся. Он стоял в небольшом садике, вовсе не помня, как оказался здесь. Пахло рыбой. Неподалеку на лавочке сидела рыжая девица в окружении трех цветных. Двое залезли ей клешнями в штаны, а третий стоял сзади, занимаясь ее силиконовой грудью.
– Ты что, правда что ль, Леннон? – спросил бас.
Джон неприятно улыбнулся, хлопнув себя по бедрам. Он вспомнил ту ливерпульскую драку в шестидесятом, когда рабочие, будущие законопослушные битломаны, чуть его не убили, изменив небрежно весь ход человеческой истории.
– Ну, а если и да, то что?
– Тогда вали отсюда, пока я тебе рога не поотшибал! – приказал баритон.
– Давай-давай, – подмахнула девица. – Иди, откуда пришел, Джон, иди домой.
– Вот-вот. А то еще найдется какой-нибудь кретин и всадит тебе пулю в лоб.
– А то и все пять…
– Ведь ты славный малый, Джон, шлепнуть тебя – значит примазаться к твоей славе.
Джон внимательно посмотрел на этих фантастических существ. Один был предельно похож на глубоководного краба: его глаза-шарики крупно дрожали на эрегированных стебельках. У другого была голова: круглая, бритая, крупная, как яйцо динозавра. Третий был ничем не примечателен, но имел в заднем кармане рыбу, и нестерпимо этой рыбой вонял. Четвертый был женщиной, но это только так казалось: Джон дал бы руку