Такого еще не было. Железнодорожники и прочая братва, как черт ладана, избегали политики. Но сразу вспомнился рассказ излишне откровенного парня, поспешившего поверить в смерть Панченко-Капустняка. Если боженька в законе, то почему бы не расколоть компьютер РВСН?
Но неведомый штукарь, к скорби его великой, просчитался. В Пентагоне не обрадовались – там пришли в ужас. Если уж начали пробивать такую защиту!..
Через час об этом знали у нас в столице. Министр обороны бегом побежал к Президенту. Пресса еще не успела пронюхать, но в любой момент история может всплыть, и тогда!..
Что будет тогда, Никанор Семенович не стал уточнять. Хватило и того, что пухлые щечки сменили цвет, превратившись из розовых в салатные.
Стало ясно – будет лажа. Этого городу не простят. Даже если компьютер хакнули не железнодорожники, а какие-то другие умельцы. Слишком велика наша слава. Велика – и вполне однозначна.
В кабинет я вернулась злая, мечтая лишь об одном – убежать, да побыстрее. Но не тут-то было. Прямо в моем кресле обнаружился некий чернявый субъект в куцей курточке и совершенно наглого вида. Мерзкий такой субъект. Стрикулист.
– Эра Игнатьевна? – на прыщавом лице блуждала улыбочка, левый глаз странно дергался – словно вот-вот собирался подмигнуть. – Заждался я вас, заждался…
Первая мысль, вслух не высказанная, была проста: «Пшел вон!» Вторая, тоже про себя: в мой кабинет просто так не пускают. Значит?
– Удостоверение предъявите! – как можно спокойнее предложила я, уже догадываясь, что увижу.
Этого делать стрикулисту явно не хотелось. Он помялся, подвигал ножкой:
– Ну зачем так сразу – удостоверение! Я же, можно сказать, неофициально. Просто так зашел.
Я ждала – молча, не говоря ни слова. Стрикулист вздохнул, полез куда-то во внутренний карман.
Бордовая книжечка, щит с перуном. Так и знала! Фамилию прочитать не дали – развернули только на миг.
– Я, знаете, на минутку. Сказать. Точнее, посоветовать. Закрывайте вы это дело, Эра Игнатьевна! И убийца у вас есть, и оружие. Чего еще вам нужно?
Это дело. Даже переспрашивать не надо – и так ясно.
– А мы вас не забудем! Организация у нас уважаемая, солидная, наша помощь всегда пригодится.
Если б не его наглая улыбочка, я, скорее всего, вступила бы в переговоры. Всегда полезно узнать что-то новое. Но уж больно нагл, стрикулист! Привык корочками козырять, сволочь! Как их Саша ненавидел!
– Закрывать дело не считаю возможным. Все?
Усмешка стала шире, желтые зубы – клыки! – оскалились:
– Не считаете, значит?
Отвечать я не стала. Уверена, со слухом у него все в порядке.
– Видите ли, Эра Игнатьевна, я привык добиваться своего. А методы бывают различные!
Улыбка растянулась до ушей, затем исчезла:
– Мы ведь о вас все знаем! Бытовое пьянство, сувенирчики от подследственных… Я ведь вас, Эра Игнатьевна,