Золотая девочка. Светлана Лубенец

с такими цветастыми, как у нынешних младшеклассников, а с черными или коричневыми. А в восьмом девочки заводили себе школьные сумки. Они иногда продавались в магазинах и походили на кошелки для продуктов, тоже строго черного или коричневого цветов. А та девочка, которая не успевала купить себе такую сумку, клянчила у мамы хозяйственную, желательно тоже темненькую.

      – И что? Так и ходили с хозяйственными?

      – Бывало. У тети Веры была такая сумка.

      – А у тебя?

      – А мне мама купила настоящую, школьную. Верка мне здорово завидовала тогда.

      – Мам, а мальчишки как же, так и ходили с портфелями до окончания школы?

      – Кое-кто ходил, но высшим… – Мама покосилась на дочь и со смехом произнесла: – Но высшим попсом у них считалась плоская лепешкообразная папка на почти круговой «молнии».

      – Что значит «папка»?

      – То и значит, что папка – без ручек, ее под мышкой носят.

      – Под мышкой? Без ручек? Так это ж неудобно!

      – Возможно, зато попсово! А зимой на ней здорово было с горок ездить!

      – И вы ездили?

      – Ага! На папину мы вдвоем умудрялись садиться!

      – Мам, ты так и не рассказала, как же вы все-таки с ним познакомились.

      – А вот так, – продолжила мама. – У нас в школе тогда не было кабинетной системы, как сейчас у вас. Мы весь день учились в одном классе, если не считать физкультуру, домоводство, химию и иностранный, где класс разделялся на две группы. У нас только учителя менялись.

      – А физика? Как же приборы? Лабораторные? – удивилась в очередной раз Люська.

      – Был, конечно, специальный кабинет, но он предназначался строго для старшей школы. Восьмиклассников туда только на лабораторные и пускали.

      – А домоводство, мам, что за предмет?

      – Н-ну, вроде вашего труда для девочек.

      – А-а-а… Мам, давай больше не будем отвлекаться, ладно. Рассказывай про папу!

      – Ну так вот, представь: кабинетной системы нет, мы находимся на третьем этаже, а папин класс – на четвертом. Как быть? Как того удивительного молодого человека в синих клешах увидеть? И я зачастила на четвертый. Мне очень хотелось, чтобы он меня заметил.

      – А он?

      – А он, Люська, и не думал замечать. Я прямо не знала, что делать. Не будешь же одиноким тополем около его класса торчать, да еще на чужом этаже. Приходилось маскироваться. Хорошо, что на четвертом этаже библиотека была. Так моя подруга Верка Симакова… ну… тетя Вера, которой я поначалу ничего не говорила, в конце концов заметила мой неожиданно возросший интерес к художественной литературе и потребовала объяснений. В противном случае грозилась перестать дружить со мной и начать дружить с Ольгой Третьяковой.