Вскоре Ритка высунула из-под пледа взлохмаченную голову.
– Денис, замёрз? – Сердито пихнула локтем в шевелящийся позади неё плед, протянула мне руку. – Иди к нам, согреешься.
Уложила меня между собой и притихшим Виорелом, и я неожиданно оказался между двух таких горячих тел, что нисколько не сомневался в том, что вечером и Ритка, и Виорел будут лежать в постелях с градусниками под мышками и ныть о том, как они не хотят пить мерзкое горячее молоко с маслом и содой.
Сердитое сопение Виорела пугало меня, и я непроизвольно жался к Ритке. С одной стороны, мне было жалко её из-за грядущей простуды, а с другой стороны я испытывал от её близости необычное чувство, которому у меня в те времена ещё не было объяснения. Это было так волнительно и приятно, что я несколько дней был обижен и на ливень, который так не вовремя закончился и на отца, который чуть ли не силком вытащил меня из палатки.
В последующие годы я забыл и о Рите, и о том необычном ощущении, – слишком много исконно мужских дел навалилось на меня. Надо было исследовать штольни, играть в наклейки от жвачек, воровать виноград с огромного виноградника, который, как считалось, охраняли злющие сторожа. Сторожей в глаза никто не видел, да мне кажется, в те времена хаоса и разрухи их не было вовсе, но почему-то ждали увидеть их за каждым кустом, и были уверены, – если зарядит тебе из двустволки солью в задницу – мало не покажется.
Божественный «дамский пальчик» рос в глубине виноградника и к нему нужно было пробираться ползком поперёк рядов под натянутой проволокой. Это был настоящий виноград, не то что «кэпшуна», растущая на крайних рядах, и уж совсем не то, что густо висящий у нас над двором «бако», о котором и слов-то хороших не находилось, одни междометия: «Бе!» – брезгливо высунув синий от винограда язык.
Но дело было даже не в «дамском пальчике», а в триумфе, который ждал удачливого «охотника». Сам виноград щедро раздавался направо и налево, а победителю доставалась только раздавленная за пазухой ягода. Настоящие победители всегда великодушны и плевать они хотели на материальные блага, им достаточно триумфа, а тот «виноградный» триумф стоил многого. Это было по-настоящему круто, не то, что меряться писунами.
А потом в моей жизни появился компьютер, и прощайте штольни, наклейки, виноградники, – куда уж тут до Ритки. Вспомнил я о ней только тогда, когда ухажёры начали толпами ходить к нам во двор. Вот тогда во мне и проснулось чувство собственника, напомнившее о том, что собака не просто друг человека, но и страж его собственности. Я спускал с цепи мелкую, но злющую дворнягу Рекса и наслаждался, глядя, как очередной «ходок», отбиваясь ногами, пятится к спасительной калитке.
Но вскоре Рекса за его агрессивность, воспитанную по детской глупости именно мной, отдали куда-то