Меня мутит только от одной мысли, что внутри неё находится, но я должна проверить. Раз я попала сюда. Второй… будет смертелен.
Подползаю к папке и рывком раскрываю её. Меня сразу же рвёт. Просто рвёт тем немногим, что осталось в желудке. Ужасные фотографии насилия и крови. Цепи и изуродованные тела. Их так много. Все молодые… а теперь мёртвые.
Полощу горло и беззвучно плачу. Слёз нет. Только горечь и страх.
Снова тянутся долгие минуты, часы и дни тишины. Пока я спала на холодном полу, всё забрали: и фонарик, и папку. Мне преподали жестокий урок, и теперь вариантов у меня нет.
Рабство. Мы часто слышим о нём. Делаем вид, что его нет. Проходим мимо, ведь нас оно не коснулось. И я такой была. Честно не думала, что сама окажусь на этом месте. Я жила в небольшом городе, воодушевлённая своими успехами и встречами с хорошими людьми, абсолютно забыв, что есть и плохие. Очень плохие гады, которые за нашими спинами творят нечто подобное. Я не думала… теперь уже поздно.
– Мне нужен ответ. Ты должна согласиться на всё добровольно. Ни одному заказчику не понравится, когда его рабыня истерит и впадает в безумство. Рабыни должны быть покорными, очень покорными и всегда благодарными. Ты готова пойти на это?
У меня горло сдавливает от сухости. Но на кону стоит жизнь моей семьи. Не уверена, что они будут живы, но на свободе и даже в рабстве я бы поискала тех, у кого есть сердце, чтобы им помогли.
– Да, – отвечаю едва слышно.
Опять тишина. Только еда становится лучше. Намного лучше. Я даже получаю мясо, картофель, овощи. Меня откармливают, как скот, чтобы зарезать к ужину. Но я выполняю все условия. Я пошла на это по своей глупости. Именно еда, чистая вода, свежие полотенца, одежда, и даже носки дарят мне силы и чистоту разума. Горевать о том, что уже произошло, не в моих правилах. Нужно думать, как из этого выбраться. На самом деле я не знаю. Всё слишком пугает меня.
Я довольно давно потеряла счёт времени и не слежу за ним. Но отслеживаю звук шагов, направляющихся к моей камере, который слышу довольно часто, словно на меня приходят посмотреть в темноте. Я не подаю голоса, и посетители тоже. Так происходит несколько раз до тех пор, пока свет надо мной не включается. Он ослепляет. Глаза болят. Привыкать к нормальному освещению трудно. И я не могу этого сделать сейчас. Картинки размыты, вижу только темноту, что-то чёрное на лицах людей, поднимающих меня на ноги и тащащих к стулу. Маски. Они снова в масках, чтобы я не могла их опознать. Я это запоминаю. Многое запоминаю, что могло бы мне помочь впоследствии.
– Итак, дело обстоит следующим образом. Мой клиент нетерпелив, и ты должна была начать свою работу с ним ещё две недели назад, но из-за твоей несговорчивости, мы опаздываем. Завтра тебя подготовят к встрече с ним. От твоего поведения зависит многое. Тебя отвезут в роскошный ресторан, в котором