Детский сад.
Лазарро гонит по трассе, включив для себя музыку чересчур громко. Он постукивает пальцами и пребывает в очень хорошем настроении. Странный. Слишком странный для моего понимания. То есть, ему доставляет удовольствие, когда люди видят его жалким мерзавцем, чем человеком. Почему? Разве не смысл жизни именно стать достойным человеком, а не тем, кого он демонстрирует?
Не буду думать о Лазарро и его действиях. У меня очередная психологическая травма. Она намного важнее. Боже мой, моя семья – это просто наглые пиявки! Я им столько всего отдала, а они даже не волнуются обо мне сейчас. Мало того, они верят в откровенную ложь, которую им пишут. Если это так на самом деле. Слишком сильное разочарование для меня.
Мы проезжаем через высокие ворота и оказываемся в маленьком раю. По крайней мере, это дом, точнее, большой особняк с огромной территорией я вижу именно таким. И мне не придётся встречаться с Лазарро так же часто, как в Нью-Йорке. Меня это радует. Я устала, и у меня нет сил на очередные выходки Лазарро.
Я рассчитывала, что Итан проводит меня в мою спальню, потому что я не запомнила расположения комнат. Поместье слишком большее, и двухэтажный дом имеет несколько гостиных, спален. Но именно Лазарро идёт со мной рядом, поднимаясь по лестнице.
Он открывает дверь одной из комнат и пропускает меня вперёд.
– Нам принесут обед через полчаса, – произносит и бросает пиджак на кровать.
– Я не голодна. Надеюсь, ты найдёшь себе компанию, – сухо отвечая, отворачиваюсь и снимаю туфли.
– Уже нашёл, Белоснежка, а пока я буду в душе.
Шокировано поворачиваюсь к нему.
– Ты можешь или принять его со мной ещё раз, или выйти на балкон. Теперь он для тебя открыт. – Лазарро медленно расстёгивает свою рубашку, а я озадаченно смотрю на него.
– Прости? Ты собираешься принимать душ здесь? – переспрашиваю его.
– Ты против? – Он уже расстёгивает свои брюки.
– Конечно, против. У тебя что, других комнат нет? Насколько я… Лазарро, хватит раздеваться. Что мне сказать? Ты мудак. Достаточно? Ещё раз нужно? Ты мудак! Не снимай… – Быстро жмурюсь и отворачиваюсь, когда он спускает плавки. Боже мой, сколько можно изводить меня? Это какое-то ненормальное увлечение эксгибиционизмом. А как же соблюдение приличий? Он купается голым в бассейне. Ходит в одном полотенце. Теперь ещё и это! Невозможно!
Вздрагиваю, когда его пальцы касаются моих волос, и распахиваю глаза. Он стоит у меня за спиной абсолютно голый.
– Когда говорю – принять душ, я лишь это и подразумеваю. Если бы я хотел тебя там поиметь, так и сказал бы. Но раз ты отказываешься,