Я боюсь… даже Лазарро.
До меня неожиданно дошло, что я перегнула палку. От них сейчас зависит моя жизнь. От моего поведения зависит моя семья. Всё зависит от этих людей. А я…
– Не смей!
Вздрагиваю, когда Лазарро изо всех сил швыряет кружку рядом со столиком, прямо на мраморный пол.
Меня парализует от страха. Вжимаюсь в стул и с ужасом смотрю на перекошенное яростью лицо Лазарро.
– Не смей, Белоснежка. Не смей, – уже тише повторяет он, указывая на меня пальцем.
– Что… я… не понимаю… ты меня… пугаешь, – выдавливаю из себя.
С рыком Лазарро дёргает головой, словно настоящее животное. Он скалится и резко поднимается со стула. Один вдох. Моя грудь под хлопковой футболкой вздымается лишь раз, как он уже достигает цели. Нависает надо мной. Аромат кондиционера для белья, исходящий от его белоснежного халата, слабый запах хлорированной воды и кофейное дыхание Лазарро обдают моё лицо. Он склоняется надо мной. Пальцами грубо хватает меня за подбородок, а я сделать ничего не могу. Со страхом смотрю в его потемневшие глаза. Зрачки расширены, и он зол на меня по понятным причинам.
– Не смей снова накрывать себя грёбаной раковиной воспитания, поняла? Со мной его никогда не было и не будет. Всё это хрень собачья. Ясно?
Сглатываю, быстро моргая.
– Ты выразила своё мнение, показала характер. Вот. Вот что важно в этом блядском мире, Белоснежка, – его голос становится тише, но такой же твёрдый, как и раньше. И хватка на моих щеках ослабевает.
– Борьба за свою жизнь, отстаивание своего мнения, желание не сдаваться – это помогло тебе сбежать, обманув тех, кого раньше невозможно было обмануть. Вот! Слышала? Вот это и спасло тебя в тот раз и сегодня. Характер. Остальное дерьмо. Запомни, не смей извиняться, даже если не права. Не смей никому показывать своё воспитание. Иначе ты сдохнешь. Мне бы этого не хотелось. Теперь ты поняла, как надо жить начиная с этого момента?
Ничего не поняла, но киваю. Я обманываю его и пусть… зато сохраню себе жизнь. Слова Лазарро для меня просто непонятны.
На лице Лазарро появляется улыбка. Наконец-то, всё закончилось…
– Я, мать твою, что сказал тебе? Не ври мне!
Дёргаюсь всем телом, когда он снова хватает меня за лицо ещё больнее, чем в первый раз.
– Не будешь со мной честна, будет больно. Такой принцип. Не будешь слушать меня, будет больно. Не отбросишь всю эту хрень, которую вдолбили в твою голову, будет больно. А боль я причинять умею, – рычит он и ещё ниже склоняется надо мной.
– Я не понимаю… не понимаю… прости… я не понимаю… – едва могу выдохнуть.
Из его приоткрытых