Глава 12
Генрих насыщал организм супом с мясными шариками и радовался про себя, что жена, слава всем богам, умела орудовать столовыми приборами. По ее поведению наедине с ним сложно было определить уровень ее культуры, но прямо сейчас, за столом, она вела себя минимум как проучившаяся в пансионе купеческая дочка. А значит, хотя бы из-за ее воспитания краснеть не придется. По крайней мере, Генрих на это надеялся.
Обед с родителями неожиданно перерос в нечто вроде торжественного приема пищи – Генрих не ожидал увидеть за столом ни брата с сестрой, ни дядю императора.
– Лерна[3] Луиза, – едва суп унесли и поставили вместо него мясо, каши и пироги, дядя вспомнил о необходимости поддерживать разговор, – расскажите, как вы познакомились с моим племянником. Должно быть, это была памятная для вас встреча, если вы так быстро согласились на брак. Обычно девушки вашего возраста предпочитают поближе познакомиться с женихом.
Генрих насторожился. Он не чувствовал в вопросе подвоха, но они с женой ничего не успели обговорить. Если она сейчас сболтнет что-то не то, у дяди могут возникнуть нехорошие вопросы. А Генриху не хотелось бы, чтобы весь двор узнал, на ком именно он женился.
Жена отложила вилку, которой расправлялась с овощным салатом, воспитанно вытерла рот предназначенной для этого бумажной салфеткой, мило улыбнулась и с придыханием выдала:
– Ах, ваше величество, в Генриха невозможно не влюбиться, – опущенные в стол глаза и подрагивание ресниц подсказали Генриху, что сама жена своим словам не верит ни на секунду. – Он такой внимательный, обходительный, вежливый.
Мать внезапно закашлялась, тщательно прикрывая рот салфеткой. Не знал бы Генрих ее отношения к невестке, решил бы, что случайно поперхнулась чем-нибудь. Отец поднес к губам бокал с вином, видимо, чтобы скрыть усмешку. Сам Генрих почувствовал, как щеки заливает предательский румянец.
Вот же… стерва!
Жена между тем продолжала:
– Едва я его увидела впервые, как мир для меня перестал существовать! Эти бездонные глаза, наполненные нежностью и пониманием! Эти чувственные губы, шепчущие слова утешения! Этот мужественный профиль, который так и хочется выгравировать на монетах!
Щеки полыхали все сильнее. Счет к дражайшей супруге рос с каждым произнесенный ею словом.
Ира наслаждалась ситуацией. Она откровенно стебала эту высокопоставленную сволочь, по какой-то нелепой случайности ставшую ее мужем, и знала, что здесь и сейчас он ничего не может ей сделать.
Она понятия не имела, верил ли император ее словам, да ее это и не интересовало. Не для него она заливалась соловьем, а для дражайшего супруга. Тот сидел молча, лица его Ира не видела, а потому не могла понять, достигли